Неизвестно
Шрифт:
На одном из первых собраний Константин Иванович высказался так: «Давайте, ребята, в ближайшие три года целиком подчиним себя футболу. Жить будем преимущественно на базе, здесь и готовиться можно, и отдыхать». Все онемели, но молчат. Меня тут же прорвало: «Как вы, Константин Иванович, себе это представляете? Мы же взрослые люди, у многих семьи, дети...» Сразу попал на заметку — раз все промолчали, выходит, один я возражаю. Но, в конце концов, не во мне дело, да и бред этот вскоре вроде забылся.
Игра у команды ладилась. Четырнадцать туров прошли без поражений. В Киеве выифали — 3:2, дома несколько крупных побед одержали.
В обороне четверка сразу определилась — Штапов, Аничкин, Рябов и Зыков. Вадик Иванов мог и в защите сыфать, и в средней линии. Полузащита чаще так выглядела — Гусаров, Дудко и я. А вот в атаке Бесков искал оптимальное сочетание весь сезон. Справа, если Численко отсутствовал, чаще ифал Вотоловский. Еврюжихин был слева. А вот с третьим нападающим все время шла чехарда. Немало матчей провел Авруцкий, но ему в том году травмы мешали.
Вшивцева Константин Иванович поначалу игнорировал. Выпустил, помню, впервые в середине мая в Москве в ифе с ростовчанами, и Юра три гола забил. С десяток матчей Вшивцев отыфал, а потом в основном выходил на замену. Со второго круга позицию центрального нападающего Бесков отдал своему протеже Володе Козлову, которого привел из «Локомотива».
— В ваших словах, кажется, есть подтекст...
— Этот «подтекст» нам игру сломал. Сила команды была тогда в атаках сходу. Мы быстро разыфывали мяч в центре поля — Гусаров в этом здорово разбирался. Соперники не успевали перестроиться, в их штрафной возникали пустоты, в которые врывались наши быстрые форварды. Да и я там успевал побывать.
Козлов в ту ифу совершенно не вписывался. Он всегда у себя мяч задерживал. Такая у него была манера ифы — мяч обязательно должен подбросить, сделать пару шагов, а уже потом передать партнеру. Когда темп потерян, что оставалось делать полузащитникам или крайним нападающим? Мяч в штрафную направлялся верхом, а в отсутствии Авруцкого побороться в воздухе было некому.
— Тем не менее, в тридцати матчах у «Динамо» бшо только одно поражение. За шесть туров до конца команда лидироваш, хотя по потерянным очкам киевляне иии вровень...
— Действительно, все вроде бы складывалось для нас удачно. Оставались две игры в Москве — не самые, как мы полагали, трудные. Затем, правда, следовал тяжелый выезд на Кавказ. Разве можно было представить, что команда на своем поле проиграет минскому «Динамо» и «Заре» из Луганска? По существовавшему тогда положению те, кого вызывали в сборную, не имели права играть в матчах первенства. Перед отборочной встречей чемпионата Европы с Грецией Якушин затребовал Численко, Аничкина и меня. Обидно, с Минском мы вполне могли сыграть — до матча с греками девять дней оставалось.
— Поневоле возникает вопрос: еаш тбилисцы, помыииявшие о «бронзе», стелили соломку заранее, то почему не побеспокотись ваши руководители, коль предстоял матч с другой динамовской командой, а на кону стояло чемпионское звание?
— О чем в тот раз они думали, не знаю, но повод поговорить на эту тему еще будет. Только не нужно путать отдельные «благие» порывы динамовских начальников с «чемпионатами Украины», которые разыгрывались при Лобановском. Киевлянам в 70—80-е годы заранее обеспечивалось немало очков. Не собираюсь вешать всех собак на наставника киевского «Динамо». Вопросы эти решались, конечно, на самом верху. Но и полагать, что такие «подарки» профессиональный тренер может воспринимать как приятную неожиданность, было бы наивно.
Что касается взаимоотношений с минчанами, то и одного факта достаточно. В 1963-м, в год нашего чемпионства, мы потерпели четыре поражения и два из них — от минского «Динамо». Да и тогда в Тбилиси, если бы у нас оставались шансы на «золото», о пожелании начальства никто и не вспомнил.
— Сезон 1967 года стал лучшим не только для вас, но и для Игоря Численко, который стал заметной фигурой в европейском Футболе. Но с Бесковым, насколько знаю, отношения у него не сложились...
~ Это верно. Была одна причина личного, так сказать, свойства, но говорить о ней пока здравствуют Константин Иванович и его супруга Валерия Николаевна, — дай им Бог долгих лет жизни — не буду.
Усугубила ситуацию и одна неприятная история, в которую Численко в том году попал. Случилась она в день нашего матча с донецким «Шахтером» — в начале сентября. После игры появился Володя Глотов. Попросил меня и Витю Аничкина подъехать на квартиру, где он остановился — Глотов тогда уже по периферии мотался. Приезжаем, а там дым коромыслом. Володя сидит со своими «мебельщиками» — были у него друзья, которые в мебельном магазине на Красной Пресне работали.
За полночь приезжает «пополнение» — Численко, Рябов и Гусаров. Привозят с собой девчонку одну, из числа тех, что возле футболистов крутились. Что ей делать в такой компании, тем более с синяком под глазом? Игорь вызвался на своей «Волге» ее домой отвезти, и по неосторожности наехал на милицейский мотоцикл с коляской. Один из милиционеров серьезно повредил руку. Началось разбирательство. Как офицера Численко упекли на пять суток на гауптвахту.