— Сменю, говорю. Вон радиста нашего распихай, и сам на его место вали. А он пусть на башню идет, проветрится, совсем со сна опух, бедняга. Сказано, давай…

Спустя пару минут Кирилл уже сидел на водительском месте, высматривая в квадратном проеме распахнутого по-походному люка габариты идущего перед ними танка, периодически скрывающиеся в дымных облаках выхлопа и поднятой гусеницами пыли. А Петро молодец, ничего не скажешь, хорошо держался. Укачивает внизу куда сильнее, нежели на башне. Там хоть и трясло, зато ветерок обдувал…

Июльский рассвет стремительно вступал в свои права, за бортом заметно посветлело, и теперь даже отсюда можно было рассмотреть все еще обгоняющую колонну неповоротливых бронированных динозавров технику. В основном полуторки и куда реже новенькие ленд-лизовские «Студебеккеры» с прицепленными орудиями, сорокапятками и дивизионными «ЗиС-3», или полевыми кухнями. Пару раз мимо танковой колонны проносились командирские «Виллисы», санитарные автобусы и даже старенький БА-10, чему Кирилл откровенно подивился — смотри-ка, уцелел!

По левой обочине нестройно топала измученная долгим переходом взмыленная пехота, гимнастерки, сапоги и каски которой приобрели совершенно не отличимый от дорожной пыли цвет. Этих обгоняли уже танки, покрывая бойцов все новыми слоями пыли. Казалось, даже лица бойцов стали одинаковыми, серо-коричневыми, застывшими, словно шли не живые люди, а отлитые из светлой пластмассы игрушечные солдатики вроде тех, что он собирал в модельном кружке. Рядовые рабочие войны, основа будущих побед, без которых вся эта грохочущая машинерия почти что ничего и не стоила…

«Да, не повезло вам, ребята, — мрачно подумал Кирилл. — Все ножками да ножками. Хотя, если уж по справедливости, немцы-то тоже в основном пешкодралом топают, вот хотя бы если того же Ремарка вспомнить. Это только в старом кино да в книжонках либеральных „историков“ их всю войну исключительно на машинах да бронетранспортерах возили. А на самом деле, механизированные части шли, как правило, в прорыв, да и было их не так, чтобы очень уж много».

Ночной марш закончился в начале шестого, когда их роту загнали в небольшую рощицу с густым, но уже изрядно измочаленным гусеницами подлеском, где и без них оказалось не протолкнуться. Зря, конечно. Если немцы просекут и наведут бомбардировщики, кисло им станет, но у командования на этот счет, надо полагать, свои соображения. В смысле, не насчет бомберов, а насчет их нынешней диспозиции…

Оставив танк под присмотром экипажа и раздав касающиеся текущего обслуживания распоряжения, Кирилл отправился размять ноги. И заодно оглядеться. Ни карты, ни какого-либо четкого распоряжения относительно грядущих событий у него не было, кроме полученного накануне выступления приказа «выступить ровно в… на марше соблюдать строжайшую светомаскировку… прибыть в указанную точку… ответственность… под трибунал». Справедливости ради можно, конечно, припомнить, что приказ получал еще Андрей Морошкин, а не Кирилл Иванов aka «Кир_007», но какая теперь разница? Скоро бой, а в нем все равны. И лишь совсем чуть-чуть «равнее» тот, кто успеет первым выстрелить или первым вывести машину из-под удара, на доли мгновения предугадав замысел противника. Ничего особо интересного ему высмотреть не удалось. Спешно маскируемые под деревьями танки, заправщики, машины со снарядами. А ведь они и без того загрузились по полной, в танке буквально не протолкнуться, пришлось даже снять металлические крышки с ящиков боеукладки, впихнув в них на треть больше выстрелов, в основном бронебойных. Опасно, конечно, и совершенно против инструкции, но кто ее, инструкцию ту, в реальном бою выполняет? Полевой кухни, увы, не обнаружилось, снова придется довольствоваться сухпаем. Ни артиллеристов, ни минометчиков нигде видно не было, видимо занимали свои позиции. Кирилл догадывался, что в атаку они пойдут после артподготовки, вряд ли, увы, особенно продолжительной.

Вернувшись обратно, он построил экипаж и провел первый в этой игре (или уже не игре? Или не совсем игре?) инструктаж, припомнив то, чему научился за прошлые виртуальные сражения и о чем читал в воспоминаниях ветеранов-танкистов.

— Петро, Коля, — он поочередно обратился к обоим «ветеранам». — Вы уже успели с фрицем повоевать, так что полагаюсь на ваш боевой опыт. Петро, при команде «короткая» машину полностью не останавливаешь, плавненько сбрасываешь скорость до минимума, а после выстрела, неважно, попали мы или нет, снова набираешь ход. Ясно?

— Так точно, товарищу лейтенант. Зробимо.

— Николай, — теперь Кирилл обращался к заряжающему. — Снаряд всегда должен быть в стволе. Бронебойный. После выстрела моей команды не ждать, перезаряжаться сразу. Если я молчу, заряжаешь болванку, если командую — осколочно-фугасный.

— Так точно, тащ лейтенант, — меланхолично отрапортовал «затыкающий», могучего сложения парень в расхристанном комбезе.

— И приведи себя в порядок, что ли…

— А я, товарищ лейтенант? — подал голос радист-пулеметчик — Мне что делать?

— А вам, товарищ боец, связь поддерживать. Да по фашистской гадине (не переборщить бы, иди, знай, вдруг тут такие эпитеты еще не в ходу?) из курсового пулемета стрелять, ежели она в прицеле окажется. Но связь — важнее, — Кирилл припомнил имя четвертого члена своего экипажа. — Понял, Михаил Батькович? Передатчик-то в порядке?

— Иванович я… То есть, простите, товарищ командир, понял! Первым делом связь, вторым фашистская гадина. Танковая радиостанция 9-Р, так точно, в порядке, — на едином дыхании выпалил паренек, вызвав на лицах товарищей короткие понимающие усмешки.