Ему удалось встретиться со своими родителями. В дни его короткого пребывания у них он был глубоко тронут их взаимной любовью. Он видел, с какой бережностью, заботой относились друг к другу его мать и отец. Боб мечтал, что такие же отношения у него будут с Джиной. Джина Беркли была той самой женщиной, которая требовала его любви и заботы. Если и она хочет того же, то ничего не должно помешать ему разделить с ней свою судьбу.

Именно это желание привело его вновь в ее дом. Он приблизился к Джине, его пальцы нежно коснулись ее лица.

— Я люблю тебя, Джина! Ты как луч света в моей жизни. Ты вернула мне надежду на счастье, ты заставила меня почувствовать, что я нормальный человек, стремящийся к собственному очагу.

Он нагнулся и запечатлел нежнейший поцелуй на ее трепещущих губах.

— Я хочу разделить с тобой мою жизнь, — пробормотал он. — И радость, и горе, все, все. И воспитывать наших детей.

Она заморгала своими неправдоподобно длинными ресницами. Боб предлагал ей все то, о чем она мечтала, на что надеялась и желала.

— Скажу тебе самое главное, Джина. Штаба больше не существует, — сказал Боб. — Три агента мертвы, одно из ключевых лиц этого Штаба находится под арестом и будет предано суду. Моя деятельность по его разоблачению окончена. — Он еще раз поцеловал ее. — Совсем недавно я вручил начальству прошение о моей отставке. Вручил его в тот самый день, когда выяснил, кто такой Марс, и передал дело на него Гамильтону.

— Ты ушел с работы? — воскликнула она, не в силах сдержать своей радости.

— Эта работа отняла у меня целых десять лет жизни. А последние шесть из них я вообще был неизвестно кем, у меня не было ни имени, ни тела, ни души. Я говорил тебе, что я законченный эгоист. Теперь я хочу все, но в первую очередь тебя.

Джина почувствовала, как горячая волна обдала ее, она обняла его за шею, приникла к нему. Боб подхватил ее на руки.

— Неужели ты думаешь, что я соглашусь выйти замуж за безработного? — Она еще крепче прильнула к нему.

Боб пронес ее через холл в спальню. Держа любимую на руках, он вспомнил, как уводил ее из этого дома. Тогда она была такой напуганной, растерянной, не способной справиться со своим страхом. После тех событий много воды утекло. Она прошла с ним нелегкий и долгий путь. Очень долгий. Путь от беспомощной, парализованной страхом жертвы до женщины, которая полна доверия и любви.

Боб осторожно опустил ее на кровать и стал медленно раздевать.

— Как это давно было, дорогая. У меня не хватает воли, чтобы сдерживаться.

Голос его дрожал, а в глазах светилась любовь. Джина приподнялась и привлекла его к себе.

— Я и сама не могу сдерживаться. К тому же я тоже жадная.

Отдаваясь Моргану в тусклом свете наступающего вечера, Джина наконец поняла, что Неуловимый Рыцарь исчез навсегда, вместо него появился Морган, возлюбленный Боб Морган.

Когда их страсть была удовлетворена и они, изможденные, но счастливые, лежали расслабившись, Джине пришло в голову, что она более не пустая Мечтательница, поклонница любовных романов, она женщина, мечты которой стали реальностью. И тот мужчина, который появлялся только в ее грезах, теперь здесь, рядом с ней, у нее дома.

Джина молча застыла над колыбелью и, не отрываясь, смотрела на спящее чудо — Хоуп Морган. Так была названа эта кроха. Она стала живым подтверждением их мечты и надежды.

Поправив розовое одеяльце, Джина не могла удержаться от счастливой улыбки. Ей все время хотелось разглядывать этот живой комочек, который казался ей достойной наградой за все перенесенное. Прошло три месяца с тех пор, когда они внесли малышку в новый дом, построенный руками Боба. Джине до сих пор не верилось, что это с ней такое чудо и не во сне, а наяву.

Вся светясь от счастья, Джина сидела у маленькой кроватки и вдруг почувствовала, как сильные руки обняли ее. Ей показалось, что она просто утонет в любовном объятии.

— Не собираешься ли ты разглядывать дитя всю ночь, родная?

— Не могу оторваться, — ответила она шепотом. — Она прекрасна.

— И все потому, что унаследовала красоту своей матери, — сказал негромко Боб.

— А от кого эти черные волосики? — сказала женщина, целуя мужа в щеку.

— Но у нее твой ротик и такие же замечательные голубенькие глазки.

Они говорили так уже много раз, с тех самых пор как маленькая дочурка появилась дома.