– Что? – с острым интересом спросила Настя.

– Может, золотой канделябр с антресолей, – задумчиво отозвалась я, вспомнив идиотские версии Лазарчука. – А может, вазу династии Минь с блошиного рынка в Лондоне…

– Не нашли? – спросила Настя.

– Мы – нет, – рассеянно ответила я. – М-да… Хорошо бы понять, что еще пропало?

– Хм… Ты же говорила, что уже пропали копилки? А это разве не они? – Зоркая Ирка некультурно ткнула пальцем в угол.

Я посмотрела: прижавшись к плинтусу, на краю паласа бок о бок стояли игрушечный банкомат и жестяной домик с прорезью в крыше. Они как будто пытались максимально отодвинуться от отвратительного им разгрома и выглядели потеряно и сиротливо.

Я схватила банкомат и сразу же поняла, что особо радоваться нечему: обычно увесистый игрушечный сейф был очень легким и в ответ на встряску даже не звякнул.

– Пустой! – поняла я.

– Эх, пустым-пуста моя коробочка! – вздохнула Ирка, переврав еще одну народную песню. – А вторая?

Я энергично потрясла копилку-домик, и она загромыхала, как груженный металлоломом «ЗИЛок» на ухабистом пути к сталеплавильному заводу.

– Ура! – шумно выразила пролетарскую радость моя подружка.

– Ура-то ура, да только монеты гремят по-другому, – заметила я, открывая копилку.

Монет в ней и в самом деле не было. Мажорно гремели восемь разновеликих ключей, прицепленных на одно кольцо.

Я молча посмотрела на Ирку.

Ирка молча смотрела на меня.

– А деньги где? – спросила утомительно любознательная Круглова, заглянув в жестяное нутро денежного домика.

– Под крышей дома моего-о-о! – напела неугомонная народная песенница Ирина Максимова.

– Заканчивай концерт по заявкам! – я рассердилась, потому что совсем запуталась. – Ничего не понимаю! В голове полная каша!

– А в бумажке что?

Ирка снова потыкала пальцем в пол. Оказывается, копилка-домик стояла на низком фундаменте из белого почтового конверта. Я взяла его, открыла и достала деньги. Три тысячи рублей «пятисотками».

– Сколько денег было в этих копилках? – быстро спросила бизнесвумен Максимова.

– Около трех тысяч.

– Ага.

Мы снова обменялись взглядами и помолчали, не обращая внимания на изнывающую от любопытства Круглову, которая аж приседала, точно монашенка, стесняющаяся отпроситься с праздничной службы по малой нужде.

– Сейчас, когда мы пришли, дверь была закрыта на один английский замок, – напомнила я. – Значит, он вернул нам копилки, оставил ключи и ушел, захлопнув дверь.

– Кто – он?! – не выдержала Настя.

– Тот, кто заложил три тысячи своих рублей в основание финансового благосостояния моего ребенка, – туманно выразилась я и обмахнула разгоревшееся лицо тощим веером из денежных купюр. – Все равно, ничего не понимаю! Что же он тут так искал?!

– Смысл жизни? – робко предположила Круглова.

Мы с подружкой посмотрели на нее, как на идиотку. То есть совершенно правильно посмотрели.

– Не знаю, что тут искали, но точно не канделябр.

Ирка двинулась по комнате, переступая через развалы книжек и тушки мягких игрушек.

– И не китайскую вазу, это ясно. Искали что-то маленькое!

Она отработанным жестом указала на половинку матрешки. Широко разбросанные по всей комнате составные части деревянных фигурок наводили на мысль о яростной кукольной битве с применением разрывных снарядов. Или о праздничном хороводе на минном поле.

– Я помню этих матрешек, они все закрываются туго, как глубоководный батискаф! – сказала моя эрудированная подруга. – А он не поленился расчленить все кукольное семейство из восьми фигурок, даже самую маленькую матрешечку – и ту разобрал!

– Так, так! – Я включилась в детективную работу. – И шкатулка в виде пасхального яйца открыта, и паззлы из коробочек высыпаны, и даже пластмассовые контейнеры из-под «киндерсюрпризов» переполовинены! Точно, Ирка, ты права, тут искали какую-то мелочь!

– Какую? – спросила Круглова, испортив нам с Иркой все удовольствие от результативной работы мысли.

– Наперстки династии Минь, – проворчала я, покосившись на пасхальную цветную скорлупу «киндерсюрпризных» яиц.

– А фиг ее знает, какую! – Ирка почесала в затылке и зевнула. – Давайте спать? Утро вечера мудренее.

– И светлее, – согласилась я. – Может, при свете дня мы еще что-нибудь важное разглядим. Ладно, уходим отсюда, я вам в другой комнате постелю. Кто будет спать на раскладушке, а кто на надувном матрасе?