В Писании просто не говорится, что крещение должно осуществляться погружением, не говорится, что дети должны быть крещены, что христиане должны креститься в Духе, что подтверждается языками как вторым деянием благодати, и не говорится, что вечерю Господню следует отмечать каждое воскресенье. Что же делать тогда с крещением погружением, например? Что говорит Писание? В этом случае можно вести аргумент из значения самого слова, из одного описания крещения в деяниях схождением "в воду" и "выхождением из воды" (8,38–39) и из аналогии Павла, где крещение сравнивается со смертью, погребением и воскресением (Рим. 6,1–3), что погружение было исходной предпосылкой крещения в ранней церкви. Оно нигде не заповедалось именно так, потому что так предполагалось.

С другой стороны, можно указать на то, что без купели для крещения в местной церкви в Самарии было бы трудно погрузить (в воду) тех, кого крестили. Там просто нет известного источника воды, который мог бы сделать погружение жизнеспособной альтернативой. Полива ли их водой, как предлагает манускрипт ранней церкви Дидахе (около 100 н. э.), если нет достаточного количества холодной проточной или теплой стоячей воды для погружения? Мы просто не знаем. Дидахе совершенно ясно говорит, что погружение было нормой, но так же ясно говорит о том, что сам акт был гораздо более важен, чем способ. Даже хотя Дидахе и не является библейским документом, это — очень ранний, ортодоксальный христианский документ, и он может помочь нам, показывая, как ранняя церковь прагматически подходила к тому, о чем конкретно и прямо не говорится в Писании. Нормальная (регулярная) практика служила нормой. Но поскольку она была всего лишь нормальной, она не стала нормативной. Мы, возможно, прекрасно сделаем, если не будем путать нормальность с нормативностью.

Некоторые особенные принципы 

Имея в виду эти общие наблюдения и принципы, мы даем следующие предложения относительно герменевтики библейских прецедентов.

1. Вряд ли когда-либо закономерно использовать аналогию, основанную на библейском прецеденте, как дающую некий библейский авторитет для действий сегодня. Например, руно Гедеона постоянно использовалось в качестве аналогии для обнаружения воли Бога. Поскольку Господь милостиво снизошел до недостатка веры у Гедеона, Он может снизойти и другим, но не существует библейского основания для таких поступков.

Точно так же, есть те, кто приводит аргументы в пользу крещения в Святом Духе еще после спасения, полагаясь на аналогии с Иисусом, который был рожден Духом и при Своем крещении наделен силой Духа. Но такая аналогия, какой бы интересной она ни была, совершенно безотносительна, так как жизнь более поздних христиан — вещь совершенно иная, нежели рождение Иисуса Духом. Если бы все в жизни Иисуса было нормативным, от нас всех можно было бы ожидать, что мы умрем на распятии и воскреснем через три дня.

2. Хотя это, возможно, и не было первостепенной целью автора, библейские повествования имеют иллюстративную и иногда, "образцовую" ценность. Именно так герои Нового Завета иногда пользовались определенными историческими прецедентами из Ветхого Завета. Павел, например, использовал некоторые примеры из Ветхого Завета как предупреждения тем, кто был ложно убежден в своей святой избранности (1 Кор. 10, 1-13), а Иисус использовал пример Давида, как исторический прецедент, чтобы оправдать действия Своих учеников в субботу (Мк. 2,23–28 и параллели).

Но ни у кого из нас нет авторитета Бога, чтобы воспроизвести тот тип экзегезы и аналогического анализа, с которым авторы Нового Завета иногда обращались к Ветхому Завету. Особенно в тех случаях, когда прецедент оправдывает действие в настоящем, следует отметить, что этим прецедент не устанавливает норму для специфического действия. Не следует регулярно есть хлебы предложения или срывать колосья по субботам, чтобы показать, что суббота для человека. Прецедент, скорее, иллюстрирует принцип по отношению к субботе.

Здесь следует сделать предупреждение. Чтобы библейский прецедент мог оправдывать действие в настоящем, принцип этого поступка должен быть дан где-то еще, где он является основным замыслом учения. Например, использовать очищение Иисусом храма для оправдания чьего-либо так называемого справедливого возмущения (негодования) — обычно это эвфемизм эгоистического гнева — значит извратить этот принцип. С другой стороны, можно правильно базировать сегодняшнее говорение языками не только на прецеденте (в Деяниях), но и на учении о дарах духовных в 1 Кор. 12–14.

3. Что касается христианской жизни. Библейские прецеденты могут иногда рассматриваться как образы для повторения, даже если они не рассматриваются как нормативные. Это особенно справедливо, когда сама деятельность обязательна, а форма ее нет.

Решение относительно того, повторимы ли определенные виды деятельности или образы, должно приниматься по следующим размышлениям. Во-первых, самый "сильный" возможный случай — когда есть только один образец (хотя и не следует слишком переоценивать молчание), и когда этот образец повторяется внутри самого Нового Завета. Во-вторых, когда наблюдается двусмысленность образов или он повторяется только один раз, христианам можно следовать ему только в том случае, если он имеет божественное одобрение или находится в гармонии с тем, чему учит Писание еще в каком-либо месте. В-третьих, то, что обусловлено культурой, либо вообще не образец для повторения, либо должно быть переведено в новую, другую культуру.