В 2000 году на фестивале «Киношок» Волков получил премию в номинации «За лучшую мужскую роль» за фильм «Луной был полон сад». Однако уже тогда многие обратили внимание на то, что актер плохо выглядит: он был грустен, неуверенно двигался. Вернувшись с фестиваля, актер обратился к врачам. Те нашли у него рожистое воспаление ноги, которое объяснялось пониженным гемоглобином в крови. Но, как выяснилось, этот диагноз оказался ошибочным. На самом деле у Волкова была редкое заболевание – миеломная болезнь. Она и свела актера в могилу. По словам его бывшей жены Ольги Волковой: «Если бы определили заболевание хотя бы на две недели раньше, еще можно было бы что-то предпринять. В больнице у Коли постоянно брали кровь на анализ, но обнаружить так ничего и не смогли. Но миеломная болезнь – очень редкое заболевание, прячется за другими, установить ее достаточно сложно…»

Волков лежал в больнице целый месяц, и врачи лечили его от пневмонии. Сразу после ноябрьских праздников врачи сообщили ему, что он здоров и может готовиться к выписке. 8 ноября Волков побрился, собрал вещи. Но перед самой выпиской ему внезапно стало плохо. Врачи вновь уложили его на больничную койку. Живым с нее он уже не поднялся.

Рассказывает В. Кудрявцев: «Когда у Сергея обнаружили рак желудка, он работал по контракту в Австрии. От операции он отказался, вернулся в Москву. Здесь нашел какого-то специалиста, который изобрел прибор для лечения опухолей. Первое время после сеансов Сергей чувствовал себя неплохо, но вскоре болезнь опять начала прогрессировать. Он ездил к народной целительнице в Харьков. Бесполезно… Похоронен Сережа на Новодевичьем кладбище… У него осталось трое детей. Один ребенок от брака с фигуристкой Людмилой Олеховой, два других родились после женитьбы на женщине, никак не связанной со спортом…»

Из дневника Ланы Горон: «22 декабря – день похорон Саши Володина, тяжелый и одновременно почему-то светлый день. Конец дня неожиданно принес покой и умиротворение.

Наш траурный кортеж заехал на Большую Пушкарскую и медленно проехал мимо дома Володина, издавая долгие протяжные гудки. Я взглянула на то окно, где маячила фигура Саши: уходя от него, я переходила на другую сторону, к скверику, и мы обменивались улыбками и взмахами руки.

На кладбище в Комарове вдруг наступило состояние необычайной легкости, почти счастья, как ни странно это может показаться. Было тихо и очень красиво. Деревья стояли с опущенными от тяжести снега ветками. Они были похожи на огромные белые печальные фигуры. Шел редкий мягкий снежок. Народу было не очень много. «Не очень», учитывая, что это не просто похороны, а прощание с одним из выдающихся людей ХХ века, драматургом-классиком ХХ века (возможно, единственным в России – история покажет).

Стояли мы вокруг открытого гроба – его старый друг Горелик, Михаил Кураев, Марина Дмитревская, Катя Ефремова, Сережа Коковкин, Люба, Шендерович, Иртеньев, Арцибашев и еще, еще, кого я знаю и не знаю… Говорили речи, вспоминали, благодарили… Сын Володя прилетел с женой Леной из Америки: он выделялся из всех какой-то официальностью, сдержанностью, возможно, «зажатостью». Давно живет в Америке – совсем «чужой» здесь.

Много раз говорила одна немолодая женщина простого вида, словно сошедшая со страниц его пьес и сценариев. Говорила она одно и то же (и на кладбище, и на поминках). Примерно так: «Вы меня никто не знаете, но позвольте мне сказать. Я – мать семерых детей. И этот святой человек помог мне в трудную минуту, он спас моего ребенка». И так, с небольшими интервалами, раз пять-шесть…

Еще произвел впечатление человек с большим пакетом в руках, похожий на бомжа. Да, наверное, бомж и был. И это – тоже окружение Володина.

Наступила какая-то потрясающая умиротворенность в душе. Казалось, он где-то здесь, среди нас. Даже не наверху, а именно между нами.

Почему-то, когда я вспоминаю эту минуту, когда гроб уже опустили в глубокую могилу, мне все представляется, что гроб – без крышки, и Саша лежит прямо под темным небом, и на лицо его падает мягкий редкий снег.

Поминки были в Доме журналиста. Было светло и празднично на душе. Рассказы и случаи вспоминали в основном веселые, забавные, смешные. Так еще больше усилилось впечатление, что Саша находится здесь, но только невидимый. Как там у Пушкина?

После тяжелейшей автоаварии в мае 1968 года один из самых одаренных советских футболистов 60-х вынужден был уйти из большого спорта. Однако найти себя на тренерском поприще Воронин так и не сумел. На спортивные невзгоды наложились личные – распался его брак. В итоге Воронин нашел утешение в алкоголе. Он его и погубил. В последние годы своей жизни Воронин буквально предчувствовал, что его ждет трагический уход. Не зря он часто повторял своим друзьям: «Я, как Володя Высоцкий, умру рано, не намного его переживу».