Три хромированных раструба длиной в двадцать ярдов каждый вели к белой стене и вливались в общую трубу. И ни один человек из присутствующих в лаборатории не мог видеть, что получается на выходе.

Харрисон Колдуэлл обошел контору с заднего хода и поднялся по узкой винтовой лестнице. В эту комнату вела только одна дверь. Он зажег свет. Осветилась огромная пещера. Под ним была площадка сто на сто ярдов, похожая на взбесившуюся шахматную доску. На полу лежали тысячи продолговатых литейных форм, они были уложены аккуратнейшим образом, так что те, которые находились ближе всего к выходу трубы, выступали над теми, что были дальше.

Более слабый человек наверняка бы взмок от пота и не удержался от крика. Харрисон Колдуэлл только щелкнул тумблером. По ту сторону стены чаны опрокинулись. Расплавленный свинец хлынул в одну емкость с горящей серой и ртутью; за ними последовала струя урана, некогда именовавшегося алхимиками “совиными зубьями”. Разумеется, уран не имел ничего общего ни с какими зубами. Харрисону Колдуэллу разъяснил это профессор Крикс, за что и поплатился жизнью.

С резким щелчком раскаленные металлы соединились возле самой стены и продолжали течь в виде смеси, переливающейся серо-красно-розовым цветом. Но на выходе из трубы сплав имел вид великолепного желтого металла с легким светлым налетом окалины на поверхности. В тысячи отливочных форм теперь текло чистое золото, золото высочайшей пробы — двадцать четыре карата. Здесь было ровно семьдесят восемь целых и три десятых тонны золота, отлитых в формы, которыми был уставлен пол зала, — семьдесят восемь и три десятых тонны золота в мире, где одна унция этого немудреного, мягкого металла стоит 365 долларов.

В конторе компании “Колдуэлл и сыновья” ожидающий указаний эксперт принимал уже восьмую за этот час таблетку успокоительного, и в этот момент раздался звонок. Ему удалось сохранить спокойствие, словно мистер Колдуэлл звонил, чтобы заказать к чаю сладкое.

— Продавайте, — раздался величественный голос Харрисона Колдуэлла.

В городе Бейонн, что в штате Нью-Джерси, три грузовика сделали обычную ездку с грузом урана. На обратном пути их прижала к обочине машина с мигалкой.

Из машины выскочил какой-то, человек с жетоном на груди и попросил водителей представиться. Затем он поинтересовался, куда они направляются.

— Обратно в гараж, — ответил один.

Человек с жетоном записал с его слов адрес гаража.

— Вы перевозили уран?

— Ну, ясное дело. Иначе с чего бы наши фургоны были укреплены свинцом? Свинец задерживает радиацию. И для чего, по-вашему, у нас на карманах радиационные карточки? Зачем спрашивать?

— Есть кое-какие проблемы. По всей стране с обогатительных фабрик пропало огромное количество урана. Мы проверяем весь транспорт.

— У нас накладные в порядке.

— Я бы хотел взглянуть на бумаги, — ответил мужчина, убирая свой жетон. — Причем на все.

Водители вернулись по кабинам. День был холодный и серый, и им не терпелось поставить машины в гараж и пропустить по кружечке пива. Грузовики стояли на бульваре Кеннеди посреди оживленной трассы. Несколько прохожих остановились поглазеть.

Человек с жетоном просмотрел накладные и заметил, что в них не отмечена остановка в Гарлеме.

— Ах, это. Ну да. Я вам дам адрес.

— Да что вы говорите? И это не секрет? — изумился мужчина с жетоном. — Разве вам не было предписано держать рты на замке, что бы ни случилось?

— Так вы не на правительство работаете?

Мужчина улыбнулся. Он поманил их к себе и протянул назад накладные. К каждой накладной был приложен конверт с запиской. В записке им было велено поднять глаза: их собирались ограбить.

При взгляде на мощный ствол “магнума” 357-го калибра — пистолета, больше похожего на пушку, — они поняли, что с ними не шутят. На одного водителя напала дрожь, он не мог даже расстегнуть браслет часов.

— Пары бумажников нам хватит, — сказал незнакомец.

Никто не спросил, почему два, а не три. Они уже стали думать, что им повезло. Но это продолжалось недолго — не прошло и трех секунд, как последовали вспышки. Этот свет, вырвавшийся из ствола пистолета, они увидели раньше, чем прозвучали выстрелы. Звук распространяется со скоростью шестьсот миль в час, пули “магнума” 357-го калибра летели быстрее, они в мгновение ока прошили три черепа, выплеснув мозги на мостовую бульвара Кеннеди.

Проходящая мимо машина притормозила, незнакомец вскочил в нее, и машина умчалась в сторону Бейоннского моста, который выгибался высокой дугой и упирался в Стейтон-Айленд. В верхней точке моста он выбросил в воду жетон. Все прошло без сучка, без задоринки, как и было предписано. Значит, в строгом соответствии с договоренностью возле теннисных кортов на Стейтен-Айленд с ним будет произведен расчет. Но в этом месте план претерпел изменения. Он не получил своего конверта с тридцатью тысячами долларов. Вместо того ему вручили новенькую лопату и позволили вырыть себе могилу.

Когда он закончил, ему посоветовали не утруждать себя зря и оставаться внизу.

— Эй, приятель, если они со мной решили так расплатиться, что тогда ждет тебя, а? Как думаешь?

— Дай сюда лопату, — сказал человек, который стоял у края могилы.

У него были светлые волосы, тонкие черты лица и мягкий, нежно очерченный рот. Получив лопату, он как будто протянул ее назад, чтобы помочь несчастному выбраться, но, тихонько засмеявшись, вонзил лезвие в глотку человеку, и без того уже стоящему в могиле. Потом, с приятным смешком, он засыпал тело рыхлой землей — как раз вовремя, чтобы не попасть в поле зрения подъехавшего в этот момент игрока в гольф. Белый мяч приземлился аккурат посреди мягкого могильного холма. Гольфист подошел и, увидев, что мяч наполовину зарылся в землю, выругался.