— Ты куда? — спросил Клевер.

Этан прошел к старому «швинну», взял палку, и она снова подействовала на него как-то успокаивающе. Он показал ее Клеверу, и феришер долго разглядывал ее, склонив голову набок.

— Рубцовое дерево однако, — сказал он.

— Рубцовое?

— Так называется древесина, которая нарастает вокруг наплыва. Это от самого Столба щепка, приятель. Редкая штука. Ты держись за нее — такие кому попало в руки не даются. Рубцовое дерево, можно сказать, само выбирает, в чьих руках ему оказаться. — Клевер задумчиво почесал голову. — Может, в тебе все-таки что-то такое есть.

— Не знаю, почему, но с ней мне как-то надежнее, — сказал Этан.

— Из нее хорошая бита может выйти.

— Бита, — Этан повертел палку в руках. Она была корявая и узловатая, но совершенно прямая. Раньше ему как-то не приходило в голову, что бейсбольные биты когда-то тоже росли на деревьях.

— Древо — это ясень, — пояснил Клевер. — Великий Ясень.

— Бейсбольные биты тоже ведь делаются из ясеня, да?

— Всегда. С самого рождения игры до нынешних пор. Как мыслишь, почему это?

— Почему-у… — неуверенно протянул Этан.

— Да, почему? Неужто тебя это никогда не занимало, рувинчик? — Клевер нырнул куда-то в глубину салона и вылез обратно. — Рукавицу смотри тоже не забудь.

— Рукавицу?

— Путь предстоит долгий. Глядишь, и улучишь время, поучишься мячи-то ловить.

Этан сходил за рукавицей. Вместе с ней и будущей битой он снова залез с катушки в машину. Он сел за руль, а Клевер стоял на пассажирском сиденье и держался за приборную доску с нетерпением собаки, которую ведут гулять.

— Жми на педаль, — сказал он.

Этан пошарил ногой внизу и сказал:

— Я не достаю.

— Подвинь сиденье вперед.

Этан подвинул его так, что чуть не уперся грудью в руль, и нащупал кончиками пальцев педаль газа.

С тем же переливчатым бульканьем они проскочили на двадцать футов вперед — чересчур быстро, пожалуй.

— Ты видишь, что у тебя впереди-то? — спросил Клевер.

— Вижу.

— Так гляди — мы сейчас врежемся в твой стеклянный амбар.

Этан нашарил ногой тормоз, надеясь, что и он повинуется заклятью. Передний бампер машины замер в нескольких дюймах от угла мастерской.

— Упс, — сказал Этан. — Прошу прощения.

— Теперь подай ее назад.

Этан нашел рычажок с красной буквой «R» и покачал его туда-сюда — безрезультатно.

— Сцепление, — сказал ему Клевер. — В феришерских машинах таких штуковин не водится. Я думал, ты лучше соображаешь в этом деле.

— Мне всего-то одиннадцать лет.

— Не напоминай мне.

Этан подал машину назад и повернул руль. Скид вильнула вправо, перешла на первую скорость и поплыла к дороге — по-прежнему всего в нескольких футах над землей.

— Надо высоту набрать, — сказал Этан.

— Включи радио.

Этан включил и повернул рукоятку громкости, вопросительно глядя на Клевера. Тот кивнул. Этан поворачивал ручку по часовой стрелке, и Скид, дребезжа и поскрипывая, поднималась в небо.

— Порядок, — сказал Этан.

— Похоже на то.

Этан поднялся вдвое выше верхушек деревьев и повернул к ферме Райдаутов. Феришерский двигатель булькал и пел, как дождевая вода в канаве, в ушах свистел ветер.

— Мы с папой зовем ее «Скидбладнир», — сказал Этан. — Это скандинавское имя.

— И что же оно обозначает? «Безобразная, как серошкур сзади»?

— Так назывался летучий корабль бога Фрейра. В норвежской мифологии. Большой красивый корабль, сделанный так искусно, что складывался и помещался в кармане.

— Стало быть, это шуточное имя. Все равно, что назвать лысого кучерявым.

— Наверно. Куда чаще мы зовем ее просто Скид.

— Если бы меня попросили выбрать этой колымаге имя, то я предложил бы… — и Клевер произнес нечто, изобилующее звуками «к», «г» и «р», что-то вроде «Карргрухрагаккургорок».

— Что это за язык? — спросил Этан.

— Древнепророческий.

— А что означает это слово?

— «Безобразная, как серошкур сзади».