От Пышкова (через трёп референтов, скорее от Рахманина, который член комиссии ПБ) поступило «тревожное» сообщение, что комиссия заняла еще более жесткие позиции, чем в записке Рахманина и в протокольной записи. Тем не менее, я вернул эту записку Рахманину, не подписав, хотя он грозил уже по телефону, что доложит Черненко, что Международный отдел отказывается подписывать.

Однако, я счел необходимым (да и по службе полагается) коротко на бумажке изложить Пономареву, почему я это сделал.

А именно: записка расходится с ташкентской линией, в ней главная задача (ставится)

– разоблачать гегемонизм китайцев, она исключает разумную перспективу, создавая пропагандой атмосферу, которая лишит возможности налаживать нормальные отношения. И потому еще, что положение в Китае там охарактеризовано, как «сдвиг вправо». «Вправо, - писал я Б.Н.’у, - это известно что означает в нашей партийной терминологии. Это значит, «стало хуже». Но по сравнению с чем? С тем, как было при Мао, как было при Хуа Гофене, как год-два назад?

И, наконец, нельзя допускать, чтобы рахманинская линия блокировала ташкентскую линию, а это происходит, потому что исполнение политики фактически отдано в руки Олега Борисовича, к которому я по-человечески всегда хорошо относился.

Это я послал Балмашнову для передачи Б.Н., когда тот вернется с комсомольского съезда. Он, прочитав, и верный принципу «как бы чего не вышло», тут же подослал мне на

12 страницах на меловой бумаге «Выводы комиссии Политбюро по китайскому вопросу». Половина текста была посвящена Хоннекеру - с выводом «надо принять меры», тем более, что он и по германскому вопросу, и по польскому крутит. и вообще.

О китайцах - в стиле Рахманина, но в добавок было предложено приструнить тех «некоторых советских коммунистов», связанных с китайской проблематикой в институтах, в средствах массовой информации, которые неправильно понимают политику партии, ведут разговоры, будто партия и правительство не используют всех возможностей для нормализации отношений с Китаем и т.п. Что, мол, надо «провести работу» с директорами и руководителями ведомств .

Таким образом Рахманин с помощью Политбюро решил прищучить всех своих конкурентов и оппонентов, утвердить себя в качестве Лысенко для китаеведения.

Я понял для чего Балмашнов поторопился подсунуть мне этот документ: чтоб знал свое место и не высовывался, а то так и Пономарева подвести можно, тем более, что он тоже член китайской комиссии и его подпись, как и Черненко, Андропова, Громыко, Кириленко, Зимянина, Замятина, Рахманина, - также стояла под этим «докладом», предназначенным для утверждения на заседании Политбюро в четверг.

На другой день после заседания Политбюро вызывает меня Пономарев. Поговорили

о том, о сем, в частности, о том, что надо готовить новое издание биографии Брежнева для США.

– Да, кстати, - говорит вдруг Б.Н.
– о записке по Китаю. Сейчас было Политбюро.

– Борис Николаевич, - перебиваю я.
– Я прочитал доклад комиссии по Китаю. Меня многое там удивило. Если Вы прочли мою записочку, то мне нет надобности говорить еще, что он (доклад) расходится с ташкентской линией, там нет по существу политики - куда идти, какова цель, чего мы хотим в своих отношениях с Китаем. А кроме того, нельзя позволять, чтобы Рахманин делал политику такой государственной важности.

Б.Н. в свою очередь хотел меня остановить, но меня понесло.

– Не знаю, известно ли Вам, что Рахманин за эти 15 лет, как он ведает Китаем в Отделе ЦК и особенно после того, как он стал первым замом, написал десятки статей, брошюр, даже книги, с помощью, конечно, института Сладковского и своих референтов. И все об одном - как надо громить Китай. Он прекрасно понимает, что если отношения изменятся, вся эта его «литература» летит в мусорный ящик. А он ведь уже выставлялся на выборах в Академию наук и не склонен оставить этот замысел. Так что, он сделает все, чтобы наша линия по отношению к Китаю осталась такой, какой она обрисована в его статьях и брошюрах под четырьмя псевдонимами. Но я думаю, что не гоже этот жизненный участок наших государственных интересов отдавать в личный бизнес Рахманина.

Б.Н. насторожился. Воспринял с явным интересом: такие причины ему особенно понятны, он любит такое. И, наконец, взял слово.

– Да, ладно, Анатолий Сергеевич, - постановление ЦК (Политбюро) будет совсем другое, не такое, как в докладе комиссии. Выступил на ПБ Леонид Ильич, - вот я записал, - (поднял листочек). и сказал: «Надо продолжать инициативную политику в отношении Китая, надо налаживать отношения. Думаю, надо поручить соответствующим товарищам подготовить новые наши шаги с целью урегулирования отношений на базе того, что я сказал в Ташкенте!»