Доктор поморщился:

— Оставьте свой тон. Я вам не вахмистр.

При этих словах офицер и штатский переглянулись.

— Ведь вы не ночевали тут, верно? — спросил штатский. — А не припомните, во сколько вернулись?

— На часы не смотрел. Под утро, уже рассвело.

— Вам повезло.

— Отчего же?

— Да оттого, что этой ночью кто-то умертвил всех постояльцев второго этажа «Харбинского Метрополя», — ответил штатский.

Возникло короткое молчание, после чего штатский продолжил:

— Я вот тоже недавно вернулся. Дела в городе задержали… неважно. Но через то уцелел. Постучался к соседу — справиться насчет времени; свои часы, представьте, остановились — а тот почивает со свернутой шеей. Заглянул в другой нумер — та же картина. Потом вот ротмистр вышел…

— По нужде, — беспечно сказал ротмистр. — Признаюсь, был еще подшофе, так как только воротился от Дорис. И не сразу поверил во все эти страсти. А прошлись мы по нумерам, и такой нам открылся пейзаж после битвы… Хмель — как рукой.

— Отчего не позвали полицию? — спросил доктор.

При этих словах штаб-ротмистр сморщился, а штатский осведомился:

— Вы, должно быть, недавно в Харбине?

— Второй месяц.

— Понятно. Так я вам скажу: раньше местная полиция работала не хуже столичной. А нынче — не то.

— Что объяснять? — вмешался тут ротмистр. — Будем медлить — нас передавят, как кроликов.

— Согласен, — сказал штатский. — Не знаю, кто сотворил такое, но дело он свое знает. Коли вернется — со святыми упокой. Так что поторопитесь, доктор.

— А в нумерах ничего не взято? — спросил постоялец из восемнадцатого, на которого (должно быть, от усталости) нашло некоторое помрачение.

— На первый взгляд нет… — ответил штатский, быстро оглядев доктора. — А вы по уголовной части никогда не служили?

— Никогда. С чего вы взяли?

— Да ведете себя, будто следствие учинить собрались.

Между тем ротмистр махнул рукой, отвернулся и зашагал, бросив на ходу:

— Ну вас, господа, к черту. Я ухожу.

Постоялец из восемнадцатого проворно вернулся к себе. Что взять? Прежде всего — инструменты. Выдернул из шкафа свой саквояж, взглядом зацепился за чемодан. Тоже с собой? Тяжел, свяжет. В конце концов, чем он рискует? Скоро происходящее станет делом полиции. Без ее ведома здесь ничего не тронут.

Переодевшись, накинув на руку пальто, доктор шагнул к выходу. У порога увидел небольшую коробку, похожую на спичечную, только пошире. Откуда взялась? Должно быть, уже лежала, когда он вернулся с Пристани.

Постоялец наклонился к ней.

И в этот самый момент на коробку ступил чей-то черный ботинок.

Доктор поднял глаза — перед ним стоял штатский.

— На вашем месте я бы не стал этого делать, — сказал он.

Штатский нагнулся и осторожно взял непонятный предмет двумя пальцами за углы. Встряхнул — и из предательской коробки со щелчком выскочили два деревянных шипа с черными остриями.

— Что это?

— Китайские штучки, — ответил штатский. — Они мастера на такое, будьте уверены: кончики смазаны ядом.

— Как вы догадались?

— В моем нумере был похожий сюрприз. И у ротмистра — тоже. Мне следовало предупредить.

— Считайте, предупредили. А как вы сами-то догадались?

— Мышь.

— Простите?..

— Мышь была у меня в нумере, — пояснил штатский. — Ну, я не барышня, шуму из такого пустяка делать не стал. А тут прихожу — на полу деревянный гостинец с выскочившими шипами, а рядом — дохлая мышь. Я фактики и сопоставил.

— Понятно.

Ротмистр ждал в коридоре; покосился на саквояж, но ничего не сказал. Уже на лестнице они услышали шум. Остановились: снизу доносились тихие, какие-то черепашьи, шаги.

— Господа, нас трое. Прорвемся, — сказал штатский.

— За меня не беспокойтесь, — тихо отозвался ротмистр.

Доктор спросил:

— Но вы, кажется, без оружия?

— Я умею и без оружия. А вот вам не мешало бы приготовить ланцетик.

Шаги зазвучали громче. Наконец показался поднимавшийся снизу сухонький старичок, совершенно седой, с пышными некогда бакенбардами, сбившимися теперь в войлок. На нем, несмотря на погоду, была шинель, генеральская, сильно изношенная. Одетая на гражданский, мышиного цвета сюртук и полосатые демикотонные брюки. На ногах — башмаки гражданского образца. Обутые, как впоследствии оказалось, на босу ногу.