"... ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучается..."

– Всё так - всё так, - виновато улыбнулась она.
– Помолитесь там, в России за нас, грешных!
– были её последние слова. Она поклонилась Васе.

Вася, как полагается, отдав поясной поклон на три стороны, вышел из храма.

Всеми своими потрохами он чувствовал, что его Родина - жива и являет собой, несмотря на все нестроения и предательства, несокрушимую твердыню, и никакие "силы ада не одолеют ее".

"Они надеются на нас, ждут нашей помощи", - подумал он о прихожанах ставшего родным ему вашингтонского храма.

А сухонький старичок в очках со сломанной дужкой все читал и читал:

"Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его. Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением, и в веселии глаголющих: радуйся, Пречестный и Животворящий Кресте Господень, прогоняяй бесы силою на тебе пропятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшего и поправшаго силу диаволю, и даровавшаго нам тебе Крест Свой Честный на прогнание всякого супостата..."

На улице резко потеплело. Шелестела разноцветная листва. Мелкий дождик приветствовал и словно благословлял русского полковника: "Не все мы умрем, но все изменимся".

Путь домой был неблизкий, и всю дорогу Василий и Сьюзен молчали.