Что же могло случиться?

Днем кто-то из соседок принес известие, что по дороге на Казанку прошел большой отряд солдат. Ольгу охватило беспокойство. Она знала, что солдат отводят из притаежных деревень. А тут — наоборот! В самых тревожных предчувствиях она связывала задержку мужа с неизвестными событиями в Казанке, куда так спешно были брошены солдаты.

Снова весь вечер допоздна горела лампа на ее окне и снова напрасно — Сергей не появился.

Рано утром к ней прибежала перепуганная Марья Никитишна. На ней не было лица.

— Пошли скорей!

— Что у вас стряслось?

— Пошли, говорю. Не копайся!

Она потащила ее к себе. По дороге Ольга попыталась расспросить ее, — бесполезно. Марья Никитишна, путаясь в длинной юбке, проворно бежала к дому.

В знакомой кухне на полу лежал рослый нескладный парень, он был весь в крови. Ольга испугалась. Она же не врач и даже не фельдшер. Чем она может помочь? У парня оказалась ножевая рана в боку и сильно изрезанные руки. Он потерял много крови.

Марья Никитишна прикрикнула на Ольгу и принялась хлопотать. Вдвоем они обмыли парню руки и перевязали, на рану в боку положили капустный лист. «Жар оттянет», — пояснила соседка.

— Кто он такой? Откуда? — недоумевала Ольга.

— Приполз откуда-то. Утром собралась доить корову — лежит. Не иначе, из Казанки. Очухается, сам расскажет.

Пока парня следовало спрятать. Ольга предложила поместить его в школе, Марья Никитишна запротестовала.

— С ума сошла! У тебя и без того…

Она не договорила, но Ольга насторожилась. Намек? На что? Неужели приметили Сергея?

На все расспросы Марья Никитишна отмахивалась с притворной досадой. Однако в глаза не смотрела и усмехалась загадочно. Выходит, остаться незамеченным Сергею не удалось… Плохие же они конспираторы!

Но что же произошло в Казанке? Марья Никитишна пересказала, что говорят в деревне. Будто не в самой Казанке, а в деревушке Светлый яр «пущали кровь без всякого разбора». Карательный отряд для начала расстрелял несколько солдат из гарнизона, затем принялся за местных жителей. Будто бы открылась какая-то измена. Двух женщин, старуху и ее дочь, долго пытали раскаленными шомполами, потом завели на высокую скалу и сбросили вниз на камни.

Ольга догадалась, что в деревенском гарнизоне кто-то выдал заговор солдат. Рассвирепевшие каратели навели там суд и расправу. Но этот изрезанный парень? Придется подождать, пока он придет в себя…

Вечером она выставила лампу на окно и прилегла возле Адочки. «Неужели и сегодня…» В голову лезли самые нелепые подозрения. В прошлый раз Сергей с тревогой говорил, что в организации подпольщиков действует ловкий провокатор. Похоже, он проник давно и хорошо замаскировался. Противник успевает наносить удары в самую последнюю минуту. Так было уже несколько рад.

Условный стук в окно заставил ее опрометью броситься на улицу. Он! Наконец-то… Сергей оставил палку в сенях и первым делом спросил:

— Что, уже спит? Не успел!

И он долго смотрел на спящего ребенка.

О причине задержки мужа Ольга догадывалась правильно: в небольшом гарнизоне, оставленном в деревне, Николаю Ильюхову удалось найти несколько недовольных солдат. Вернее, солдаты сами стали искать встречи с партизанами. С помощью старухи Сивухиной и ее дочери они связались с Илъюховым. Задумано было перебить или связать ненавистных офицеров и с оружием в руках перейти на сторону партизан. И сорвалось! Кто-то выдал… Расправа карателей была ужасной. Старуха Сивухина и ее дочь вынесли страшные мучения. Их действительно сбросили со скалы. Когда каратели ушли, старик Сивухин подобрал истерзанные тела жены и дочери, сложил их в один мешок и так, в мешке, похоронил.

Сергей был расстроен неожиданным провалом. Он повторял:

— Никто не ждал. Так все было хорошо и — вдруг! Еще бы один день всего. Нет же!

Подперев щеку, он погрузился в мрачные раздумья. Ловкий провокатор до сих пор не выявлен и продолжает свою страшную деятельность. Кто же? Сколько можно? Хоть бы небольшую ниточку в руки!

Ольга стала кормить мужа: подала холодную картошку, свежий хлеб, кислое молоко.

Снимая картофельную кожуру, Сергей складывал ее аккуратной кучкой. Он не макал картофелину в солонку, как это делал бы каждый изголодавшийся, а набирал соли кончиком ножа и стряхивал ее постукиванием пальца. Ольга молчала и с любовью смотрела на него. Он не жадничал, неторопливо разламывал хлеб и отправлял его в рот маленькими кусочками, и когда ей показалось, что он ищет чем вытереть руки, она сорвалась с места и подала ему полотенце. С тех пор, как им довелось узнать друг друга, Ольга впервые с такою остротою испытала счастье любящей женщины, которой радостно хоть чем-то выразить эту любовь.

— Хочешь, я принесу свежего молока? У меня оставлено для Адочки. Но мне еще принесут, ее беспокойся! С молоком здесь хорошо…

Кажется, он правильно понял ее порыв, его большие черные глаза как бы растаяли и осветились изнутри. Он опустил руку с надкушенной картошкой.

— Сядь, пожалуйста, поближе. Ты вообще как-то странно сидишь. Будто я гость, а ты…

Она покраснела и замахала на него руками.

— Ешь, ешь и ничего не выдумывай!.. Тебе же скоро уходить.

Он с удрученным видом уставился в стол.