– Ковалева, не мельтеши. Дальше что было?

– Дальше я открыла дверь и велела ей убираться к черту.

– Ага. И, я так понимаю, она тебя не послушалась?

Женя резко изменила траекторию движения, в одно мгновение оказалась около окна и, облокотившись на подоконник между Кристининых ног, заглянула в её глаза.

– Крис, ты правда думаешь, что это смешно? – Дрогнувшим голосом спросила она. – Моя бывшая любовница, повинная в смерти моего лучшего друга, находит меня в Таганроге, в доме, адреса которого она не может знать просто потому, что не может знать никогда, а тебя это забавляет?

– Меня это… удивляет, – Кристина примиряющее улыбнулась и изменила тон, – что было потом?

Потом пришлось пустить её в квартиру – иначе она просто отказывалась уходить. Уверяла, что у неё срочное и важное дело, и что просто так она бы не приехала. Видит бог, Жене этого совсем не хотелось, но Лёка и так уже перепугалась – она не привыкла к бесконечным звонкам в дверь, и продолжать пугать дочь ей не хотелось еще больше.

Это было как сон, глубокий и фантастический, в котором явь сумасшедшим образом смешалась с фантазией. Круглый стол в кухне, синие чашки с цветами, заляпанная Лёкиной кашей скатерть. И среди всего этого, реального и привычного, – Марина, сидящая на настоящем стуле у окна и пьющая кофе из настоящей, синей же, синей, чашки.

А потом она сказала, что ей нужно. И фантазия исчезла, резко и холодно превратившись в реальность, да в такую, что лучше бы её вовсе не было.

– Ты спятила? – Холодно поинтересовалась Женя, выслушав Марину до конца. Она стояла, облокотившись спиной о плиту, и сложив руки на груди.

– Нет, – так же холодно ответила Марина, и улыбнулась, поставив на стол пустую чашку. От Жениного внимания не укрылось, с какой брезгливостью она выбрала чистое место на скатерти. И эта деталь еще сильнее разозлила, как будто было еще куда сильнее.

– А, по-моему, спятила. С чего ты взяла, что я стану тебе помогать?

Марина снова улыбнулась.

– С того, что ты единственная можешь мне помочь.

– И что? Даже не думай. Слышишь? Я не буду тебе помогать, ты только зря потратишь время. На что ты вообще надеялась, приходя сюда? Что явишься, продемонстрируешь мне свои ямочки на щеках, пару раз тронешь за коленку – и вуаля, милая добрая Женя как всегда готова схватить в зубы штандарт и рвануть вперед выполнять поручения своей королевы? Так вот, милая, у меня для тебя сюрприз – кое-что изменилось. Я не собираюсь помогать тебе, не собираюсь разговаривать с тобой, и не хочу иметь с тобой ничего общего. Допила кофе? Собирай свою шляпу и вали отсюда к черту, поняла? Будем считать, что повидались, обменялись новостями, и распрощались с богом.

Женя договорила всё это, почти крича, глядя воспаленными глазами прямо на Кристину, а когда она закончила, та спросила:

– И что, ушла она?

– Нет, – выдохнула Женя, – сказала, что подождет, пока я успокоюсь, и осталась сидеть.

– Так что ей надо-то было? – Подала вдруг голос с дивана Инна. – Ты так и не сказала.

Женя перевела на неё взгляд, вздохнула глубоко и, опустив плечи, ответила:

– Ей надо, чтобы я помогла ей найти Лёку.

Гнетущая тишина воцарилась в комнате. Все замерли, пораженные.

– Ты шутишь? – Спросила, наконец, Лиза. – Жень, но это же…

– Да не мою Лёку! – Закричала Женя. – Не мою, не дочку. Лёку старшую, как вы не поймете? Савину!

И снова стало так тихо, что можно было расслышать, как в кухне из не до конца закрученного крана по одной капле капает вода. Кап-кап. Кап-кап.

– Так. – Угрожающе сказал Лёша, выбираясь из кресла. Он отложил наконец журнал в сторону и посмотрел на Женю. – А ну рассказывай всё по порядку. Что-то мне окончательно перестает нравиться вся эта история.

А история и правда вышла странная. Оказалось, что Марина приехала в Таганрог еще две недели назад, и всё это время пыталась найти Женин адрес. Помог случай – в деканате университета её отправили к секретарю, которая оказалась Жениной соседкой по подъезду и с удовольствием рассказала «бывшей однокласснице» не только как найти Евгению Ковалеву, но и как удобнее и быстрее добраться до места её жительства.

Причина же, по которой Марина потратила столько времени и сил на поиски, оказалась проще не придумаешь: Лёка.

– Да пойми ты, – сказала Женя, немного успокоившись, – она уехала отсюда еще два года назад, и я ничего о ней не знаю. Она не пишет, не звонит, не приезжает. Не думаешь же ты, что я под столом её прячу?

– Нет, не думаю. Ты знаешь, где она может быть?

– Понятия не имею. Где угодно.

Марина кивнула и снова улыбнулась. Она смотрела на Женю каким-то странным, понимающим и спокойным взглядом, и от этого взгляда будто ластиком стирались годы, стены, расстояния. Как под кистью художника проявлялись совсем другие обои – зеленые, покрытые восточным орнаментом. Чашки вытягивались вверх, превращаясь в тяжелого стекла бокалы с вином. Исчезала стена, отделяющая кухню от гостиной, и вырастал в углу комнаты мольберт и разбросанные по полу кисти. Белая занавеска с медвежатами удлинялась, превращаясь в густую темно-зеленую портьеру, а тополя за окном исчезали, открывая вид на Фонтанку. И в груди Жениной тоже что-то менялось, плавилось, становилось острее и горче, будто воск от свечи, будто красивая полузабытая музыка.