Шрифт:
Дождь не мог, конечно, задержать Колю, но Лизочка беспокоилась, что он промокнет, не захватив с собой ни плаща, ни зонта.
Дождь пошел таким могучим ливнем, словно не шел все лето, и Лизочка рассердилась на него, с сердцем захлопнув окно.
Но она не выдержала, скоро вышла на веранду и туг увидела шедшего по размокшей и глинистой дороге Колю. Он шел босой, в подвернутых брюках, под зонтиком: зрелище, достойное того, чтобы смотреть на него.
На веранде поднялся хохот, щедро посыпались разнообразные советы, вроде: «Зонт-то, зонт держи прямеё над куполом!» или: «Ноги смотри не замарай!»
Лизочка смеялась со всеми вместе: уж очень Коля походил сейчас на длинноногую цаплю под зонтом.
Отыскав Лизочку среди других, Коля улыбнулся ей.
— Как ты догадался зонтик захватить, вот чудо! — поспешила проговорить Лизочка, складывая зонт, чтобы как-нибудь замаскировать свое радостно вспыхнувшеё лицо.
— Да я и не догадался. Это соседка по даче дала. Она уже садилась в поезд, ей зонт был не нужен.
— Соседка? Какая? Наверное, та, навязчивая? — нахмурясь, спросила Лизочка, небрежно бросая зонт на плетеный стул. — Опекать, значит, взялась тебя? Мило!
— Ничего не опекать: ну, дала и дала, раз дождик, — смущаясь, от того, что их слышат, проговорил Коля.
— Ах, дождик? Почему-то она никому другому не предложила своего зонта, а именно тебе! — наступала, разгорячась, Лизочка, совершенно не придавая значения тому, что они не одни. — Странно, здороваться вдруг стал с ней, а теперь зонт… — продолжала она.
— Ну, Лизочка, я был у них, покупал молоко. Нельзя же так, человек сам первый здоровается…
— Хорошо, а зонт? Зачем ты взял его? — с язвительной любознательностью допрашивала Лизочка.
— Да, с зонтом я сплоховал.. — признался Коля, чувствуя себя загнанным в тупик. — И черт меня дернул взять его, все равно промок!
Лизочка украдкой взглянула в расстроенное лицо Коли, и гнев её стал утихать.
«С ним и поссориться всерьез нельзя. Хороший мой!»— подумала она и как ни в чем не бывало начала расспрашивать Колю, удачно ли им поработалось прошлой ночью, после её ухода.
«Вот всегда она такая: вспылит, а потом самой же неудобно», — отметил про себя Коля, впрочем безо всякой обиды на Лизочку.
— Да, я приехал с хорошей новостью: сладили мы с отсекателями! — отвечал он, принимаясь подробно толковать Лизочке, как все это выглядит в применении к потоку.
— Ребятам скореё расскажи, что мне одной объясняешь? — возразила Лизочка, ударяя в «вечевой колокол» на общий сбор.
И вот Коля, подбрасываемый молодыми, сильными руками, летал вверх и вниз под дружный крик: «Качать автора!..»
— Я не автор, ребята, я не автор! — пробовал возразить Коля, придерживая руками очки, но голос его тонул в ликующих возгласах.
— Николашу моего не уроните! Ох, не уроните моего Николашу! — кричала, требуя осторожности, Лизочка, бегая вокруг ребят.
Глава 24
Когда в середине лета задумывались о дне отъезда с дачи, становилось грустно. Но наступил сентябрь, погода изменилась, полили дожди, и все вдруг заметили, что на даче неудобно жить: на завод далеко ездить, вечером сходить некуда — то ли дело в городе!
Пора, пора! Снялись все одновременно, как птицы перелетные, уложили на грузовик вещи и поехали с песнями.
Особенно счастливыми были новые студентки — Сима и Ирина. Есть чему радоваться: экзамен в вечерни»! техникум выдержан.
Варя с Лизочкой подарили девушкам портфели, а Коля сфотографировал их с обновками для «всеобщего обозрения».
В этот день возвращения с дачи Ирину Фомину ждал дома большой сюрприз. А позаботились о нем девушки, так хитро и осторожно поведя все дело, что до последней минусы ни о чем нельзя было догадаться.
Войдя в комнату, Ирина бросилась целовать Юрку: сын вернулся в город на день раньше матери и находился под безраздельной опекой Прасковьи Яковлевны.
— Мама, мама, посмотри-ка! Ты не видишь, что нам в подарок от тети Вари, от тети Симы, от тети Лизы! — блестя глазенками, вскричал Юрка. — Четыре дяденьки тащили. Ух, ну и тяжеленное!.. Да гляди же!
В углу, между окном и диваном, поблескивало черной зеркальной поверхностью пианино.
Ирина ахнула и села прямо на кровать. Юрка, к своему удивлению, увидел, как лицо матери вдруг сморщилось, стало жалким, словно у маленькой обиженной девочки, и слезы покатились по щекам. Давно уже прошли те времена, когда она частенько плакала при нем, и мальчик не на шутку испугался, заревел в голос. Спрятанные соседкой на кухне девушки, нарушив разработанный Симой план поздравления, вбежали в комнату и принялись обнимать и утешать Ирину, А Юрка уже снова крутился на круглом винтовом стуле для пианино. Этот стул, честно говоря, нравился ему больше, чем сам инструмент.