— Что видите?

— Морвин. Это имя той, что написала свиток. Морвин, сестра Роны.

— Ведьмы!

— Именно так. Не было чернил, — пробормотала она. — Вот почему она писала кровью. Морвин нечем было писать, а ей обязательно нужно было записать слова точь-в-точь, как их произносили.

Софи ощутила в себе могучий поток подсознательного, и на нее хлынули таящиеся в древнем пергаменте чувства и знания.

— Она пыталась остановить беду. Она в отчаянии, она боится за нас. Она молится, — прошептала Софи. — Она молится, молится беспрестанно, ночь за ночью, до конца жизни, погруженная в печаль и одиночество.

Софи быстро отняла руку. Сделала несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя.

— Но, миледи, это ведь не клад?

— Может, и клад. Бесценное сокровище — надежда, скрытая за пеленой отчаяния. Тогда понятно, почему на крышке написаны такие слова.

— А вы можете их прочесть?

— Могу, да не хотелось бы.

— Тогда и не читайте.

— Я должна. Нелла, я видела там слова «правда» и «спасение». Может быть, я узнаю правду — почему все женщины в моем роду умирали, как умерла бедная Морвин, печальная и такая одинокая! Я не стану читать вслух. — Софи начала читать, и ее глаза расширились, а душу охватил ужас. — Неужели Морвин могла такое написать? Она боялась этих слов. — Софи внимательно посмотрела на первый, большой свиток. — Ах, Боже!

— Что там такое?

— Боюсь, Рона заслужила свою злосчастную судьбу. Она любила Кьяра Маккорди, из клана Маккорди в Нохдаэде. Они стали любовниками, но он бросил ее, чтобы жениться на другой — женщине, у которой были деньги и земли. Он бросил ее, а она ждала ребенка.

— Такое случается сплошь да рядом. Похотливые мерзавцы! — пробормотала Нелла.

— И то правда. Рона страдала, и ее боль обратилась в жажду мщения. Наступила ночь, когда она прокляла всех Маккорди — всех, и будущие поколения тоже. Морвин пыталась ей помешать, но тщетно. Она боялась, что расплачиваться придется и роду Голтов, причем не менее жестоко, чем Маккорди, но на иной лад. Она записала проклятие еще раз и, поверь мне, Нелла, это страшные слова. Морвин надеялась, что кто-то из потомков найдет свитки и ему хватит умения и смелости, чтобы исправить то, что натворила Рона. Бог мой, именно это бедняжка Морвин пыталась сделать всю жизнь с помощью молитвы и целительных чар. Она записала проклятие именно так, как оно было произнесено, и еще раз через много лет, когда состарилась. Она оставила здесь свою книгу целительных чар и камни тоже. В книге написано, как пользоваться камнями.

Морвин думала, что проклятие Роны действует как «жало в боку». Женщины рода Голтов узнают любовь лишь для того, чтобы ее потерять. Видеть, как любовь умирает или ускользает, как вода сквозь пальцы. У них будут деньги и поместья, но этим не залечить ран их сердца, не согреться в холодную ночь. Они встретят смерть в одиночестве, так и не узнав, что значит быть любимой.

Уголком передника Софи утерла бегущие по щекам слезы.

— И она была права, Нелла. Видит Бог, она была права.

— Нет-нет. Просто эти женщины выбирали не тех, вот и все.

— Все четыреста лет кряду? Ведь мы знаем точную дату. Это было написано в тысячном году. В самый первый день года. — Софи тихо выругалась. — Глупая Рона наложила проклятие в самый канун Нового года, канун нового века. Вероятно, это особая ночь, когда колдовство становится особенно сильным, и она разбудила зло, мстительная ведьма.

Нелла заломила руки:

— Но ведь этого дома зло не коснулось, так ведь?

Софи улыбнулась горничной:

— Нет. Я чувствую здесь присутствие колдовства, но не злого, не черного.

— Тогда отчего так страшно и грустно?

— Сердечная мука, Нелла. Утраченная любовь. Одиночество. — Софи осторожно вынула из сундука два мешочка и ахнула. — О Боже, Боже!

— Что такое, миледи?

— Камни Морвин. — Девушка положила один из мешочков назад в сундук, поверх предмета, который, как она уже знала, был книгой Морвин, содержащей целительные заклинания и молитвы. — Это ее целительные камни. А это… — Она сжала в пальцах второй мешочек. — Это ее благословенные камни.

Подойдя ближе, Нелла робко дотронулась до мешочка.

— И вы можете это чувствовать?

— Морвин владела магией, Нелла, магией добра, любви, защиты. — Софи убрала камни назад в сундучок. — Как печально, что такая женщина страдала душой и умерла, не познав любви, и все по вине собственной сестры.

Закрыв сундучок, она решительным шагом направилась прочь из комнаты.

— Куда вы его несете? — забеспокоилась Нелла, бросаясь ей вслед.

— К себе в комнату. Там — разумеется, после горячей ванны и хорошего обеда — я намерена прочесть книгу Морвин.

Она не стала слушать причитаний Неллы насчет того, что некоторым вещам лучше так и оставаться погребенными в толще стен, дабы не будить лиха; поминала она также дьявола и его приспешников.

— Нелла, просто я хочу найти правду. Правду и путь к спасению.

Но возможность получше осмотреть находку появилась у Софи очень не скоро. Она была рада получить дом, земли и состояние, завещанные ей тетей Клер, но понимала, что дело это весьма ответственное. Последние годы тети Клер протекали в болезнях, по большей части умственного и душевного характера, и делами заниматься было некому. Дневные хлопоты отняли у Софи немало сил, но она все же уселась на толстую овечью шкуру перед камином и, попивая из большой кружки горячий пряный сидр, принялась осматривать то, что некогда принадлежало давно умершей родственнице.