Эмар де Фалуа с бородой, как у лешего, перед отъездом в Страсбург вновь предстал перед Франсуа в своем измененном обличье. Тот встретил его с великой радостью как единственного свидетеля своих злоключений. Он много раз задавался вопросом, до какой степени может измениться человек. Каким образом тот, кого он едва не задушил, превратился в верного пса? Он дал себе зарок поговорить об этом с Жозефом при первой же встрече.

В том же месяце Александр Люксембургский устроил праздничный ужин по случаю выезда на первую в сезоне охоту с гостями из Пфальца. Пригласил он и Франсуа де л'Эстуаля, хотя тот охотником не был.

Для молодого человека это был первый самостоятельный выход в свет. У него не имелось почти никакой одежды, кроме рабочей. Наряды его не интересовали, но, желая оказать честь своему покровителю, он заказал синий шелковый камзол, белые штаны, широкий плащ из синего сукна, скромно расшитого серебром. Цирюльник посоветовал ему обстричь волосы кружком. Франсуа согласился, но когда посмотрелся в зеркало, не узнал себя и сказал, что падающая на лоб челка делает его похожим на лошадь.

– Такова мода, – заверил цирюльник. – Ни одно нежное сердечко перед вами не устоит.

Когда Франсуа явился, в стенах архиепископского дворца, освещенного множеством свечей, гремела музыка скрипок в сопровождении пронзительных звуков клавикордов. Два десятка приглашенных расхаживали в большом зале на втором этаже; через открытую дверь был виден накрытый стол, поставленный подковой. Все взгляды обратились на вновь прибывшего, который был, несомненно, самым видным среди гостей. Он направился к князю-архиепископу, преклонил колени и поцеловал перстень. Александр Люксембургский положил руку ему на плечо в знак дружеского расположения, поднял его и представил собравшимся.

Франсуа сразу понял цель приглашения, когда заметил обращенный на него взор юной девушки, Софи-Маргерит фон унд цу Гольхейм, и взгляды ее отца, графа Адальберта, матери и брата, которого звали Отон.

– Вы говорите по-немецки, барон? – спросил граф Адальберт.

– Да, граф.

– Прекрасно. Охотитесь?

– Нет, граф.

– Почему же?

– Дело, которым я руковожу, требует постоянного внимания.

– Вы ведь печатник, да?

– Да, граф.

– Необыкновенное ремесло! – заметил граф. – В нем сочетаются знание, искусство и коммерческий дух.

Итак, Александр Люксембургский все рассказал немцу о его предполагаемом зяте. Франсуа перевел взгляд на Софи-Маргерит. Лицо в форме сердечка, маленький подвижный рот, светлые, чуть удлиненные глаза, пышные льняные волосы, падающие на плечи и увенчанные маленькой шапочкой – Zuckerhut – с одной лишь жемчужиной в качестве украшения. На вид не больше шестнадцати лет. Софи-Маргерит буквально впилась взглядом в Франсуа, а тот сохранял полную невозмутимость, но при этом улыбался.

– У вас есть земли? – спросил граф.

– Есть у моей матери, монсеньер. Мои земли включены в ее имение.

– Большое имение? С лесами?

– Чуть больше тысячи арпанов, граф. Земли лесистые, но прежде всего служат для сева.

Тысяча арпанов! Франсуа понял, что его считают человеком богатым, и это сразу изменило отношение к нему. Графиня широко раскрыла глаза:

– Но кто же там охотится, барон?

– Никто, сколько я знаю. Кажется, право на охоту было уступлено интенданту.

– Счастливец интендант! – воскликнул граф. – Тысяча арпанов для него одного!

Он засмеялся.

– Позвольте мне пригласить вас, граф.

– Ловлю вас на слове.

Франсуа отвели место рядом с Софи-Маргерит.

Как ни странно это могло бы показаться, но за исключением Анжелы, которая была ему как сестра, он никогда не сидел рядом с девушкой. И уж тем более с предполагаемой невестой. Он находил ее очаровательной, похожей чем-то на абрикос, хотя было в ней и что-то от сливы. О чем разговаривают с девушками?

– Вы не поедете на охоту? – спросила она.

– Нет, мне некогда.

– Вы ездите верхом?

– Конечно.

– Тогда вы могли бы просто покататься.

– А вы?

– Я буду следовать за охотниками вместе с матушкой. Женщинам не положено стрелять из лука, – сказала она так, словно за этим таился еще какой-то скрытый смысл. – Вы будете охранять нас, – добавила она.

– От кого?

– От диких зверей, которые могут внезапно выскочить из чащи.