— Но атомные станции сейчас живут на "голодном пайке" — нет топлива!

— К нам это не относится, хотя мы частенько берем топливо в долг у концерна "ТВЭЛ"… Кольская АЭС — это своеобразный испытательный и исследовательский полигон для ученых, которые занимаются топливом, а потому "ТВЭЛ" практически всегда идет нам навстречу…

Нам еще предстоит встреча с президентом АО "ТВЭЛ", который находится неподалеку от Полярных Зорь. У Виталия Федоровича Коновалова отпуск и, как обычно, он решил провести часть его на Кольском полуострове. Он приехал в гости к пограничникам в Алакуртти, там ловит рыбу и охотится за грибами, которых в этом году великое множество… Утром Юрий Васильевич Коломцев, который тоже пока в отпуске, собирается к Коновалову, ну а я поеду чуть позже — грех не воспользоваться возм ожностью повидаться с Коноваловым и Коломцевым, так сказать, в неофициальной обстановке… Да и порыбачить ох как хочется!

Но пока несколько официальных данных, которые показывают роль и значение Кольской АЭС в мировой системе атомной энергетики.

Самые крупные АЭС мира:

Сейчас на 9 атомных станциях России эксплуатируется 29 энергоблоков установленной мощностью 21242 МВт, в том числе 13 энергоблоков с реакторами типа ВВЭР, 15 энергоблоков с уран-графитовыми канальными реакторами и один энергоблок с реактором на быстрых нейтронах (БН-600).

Мне кажется, что все споры о том, нужна ли нам атомная энергетика, давно уже стали бессмысленными — история цивилизации уже ответила на этот вопрос. Но почему же они идут? Мне кажется, от незнания, просто легче жить не задумываясь…

А наш разговор с Коломцевым продолжается. Я спрашиваю его:

— Топливо дорогое?

— Очень! Одна загрузка стоит сегодня 70 миллиардов… Мы должны выработать девять миллиардов киловатт-часов электроэнергии, топливная программа под нее — 200 миллиардов рублей. Казалось бы, всего десять процентов — немного, но дело в том. что мы их "живыми деньгами" не получаем, а потому рассчитаться за топливо и не можем. А далее уже "срабатывает" порочная цепочка неплатежей.

— А в чем ее особенность, по-вашему?

— Это конфликт между собственниками и государством. Мы производим энергию, а продают ее частники — получить от них деньги, как известно, можно только силой.

— Но мы говорим о "цивилизованном рынке"?

— По-моему, это такая же утопическая мечта, как и "общество справедливости".

— Оставим эту тему — она только портит настроение… Вернемся к технологии. Мне кажется, очень важно услышать от вас, как именно работает атомная станция, причем эффективно…Итак, топливо постепенно выгорает, его "производительность" падает — на каком этапе вы понимаете, что его нужно выгружать и заменять новым?

— Это физика и физики. Их у нас много, и по-прежнему они остаются у нас главными специалистами, хотя подчас и распространяется мнение, что физикам теперь нечего делать на АЭС, мол, все там известно…Это ошибочное представление, и каждый день работы станции доказывает это. К примеру, то же топливо. Мы перезагружаем обычно треть активной зоны. Выработанное топливо отправляется в бассейн выдержки — он находится рядом с реактором. Три года топливо держим под водой в этой специальной емкости. За это время остаточное энерговыделение падает, и мы отправляем топливо на "Маяк". Опасна ли такая операция? В принципе, безусловно — ведь используются подъемные краны, разные механизмы и машины, а следовательно, в любой момент они могут выйти из строя. Да, мы применяем резервирование, используем новую технику — к примеру, новые краны уже с двойными приводами — и так далее, но, тем не менее, требуется аккуратность и надежность работы людей. Это и есть "культура безопасности".

— А все-таки сбои были?

— Случалось… Роняли не контейнеры, не сборки, но сходы кассет с инструментом случались, падали и кассеты…

— Это авария?

— Да, но не ядерная, так как в той же воде все происходило, а там они безопасные…

— Что же тогда самое опасное на атомной станции? "Зеленые" считают, что как раз топливо — поэтому они протестуют, когда от вас спецпоезда идут на "Маяк", но вы считаете, что опасность в другом, не так ли?