— Я заявил им там, в полиции, что не был в этом чертовом магазине, — говорил Чарли. — А они: «Да брось, приятель. Почему бы тебе просто во всем не признаться?»

— И еще они все время повторяли: «Мы знаем вас, парни, какие вы все», — добавил Роско. — Хотя эти парни действительно все одинаковые…

Чарли неожиданно закашлялся.

— Что с тобой? — спросил Роско.

— Ничего, — торопливо сказал он, желая сменить тему. — Ну так на чем я остановился? Ах да… Позволь мне заглянуть в мои записи… Да. Вот, здесь…

Но он не успел продолжить — дверь с треском распахнулась.

— Я должен поговорить с вами, — прозвучал раздраженный голос.

Повернувшись, Пеппе увидела мужчину лет сорока с тяжелым опухшим лицом и растрепанными волосами. Его глаза покраснели, казалось, он был на грани срыва.

— Мистер Фэнтон, я распорядился, чтобы вас сюда не пускали, — сухо сказал Роско.

— Я знаю. Я уже несколько дней пытаюсь с вами увидеться. Если бы я мог вам объяснить, вы бы поняли…

— Но я понимаю, — оборвал его Роско. — Вы обманули меня и других людей, вы едва не втянули фирму в скандал, что сильно повредило бы ее репутации. Разве я никогда не говорил, что внутренняя торговля — это не то, что я собираюсь терпеть?

Пеппе знала, что под внутренней торговлей подразумевалось извлечение дохода при использовании закрытой информации. Если какая-то фирма была на грани банкротства, но только ограниченный круг людей знал об этом, у этих людей возникало большое искушение продать свои доли, пока они чего-то стоили. Что называется, спасти себя, пока другие гибли. И часто получалось так, что неожиданный всплеск продаж приводил фирму к коллапсу, тогда как в другом случае она, возможно, могла бы этого избежать.

Брокерские фирмы обычно располагают такой информацией, и время от времени кое-кого это вводит в искушение. Можно получать очень неплохой доход, торгуя этими сведениями.

Но Фэнтон не выглядел как мошенник и пройдоха — обыкновенный человек, даже немного жалкий. Пеппе почувствовала к нему сострадание.

— Я никогда не думал, что так получится, — взмолился он.

— Запомните раз и навсегда, — отчеканил Роско. — Мне все равно, что вы там думали. Но не все равно, что вы сделали. А сделали вы вот что — вы проигнорировали мои специальные инструкции, вы солгали, вы распространяли слухи, которые привели к искусственному снижению цен и многим стоили потери больших денег…

— Включая и вас? — не удержался Фэнтон.

— Да, включая и меня. Но дело не в деньгах. А в моей репутации, которой вы повредили. Поэтому я больше не хочу вас видеть в этом здании. Вы уволены, и решение это окончательное.

— Но мне нужна работа! У меня семья, долги! Вот смотрите! — Фэнтон подбежал к окну, показывая на падающие хлопья снега. — Скоро Рождество! Что я скажу детям, когда они не получат своих подарков?

— Не разыгрывайте передо мной тут сцену. Вы едва не привели к катастрофе весь финансовый рынок, вы поступили нечестно, и если это в конце концов обрушилось на вашу голову, то вся ответственность лежит целиком на вас.

— Вы… вы — бессердечная скотина!

Лицо Роско осталось таким же бесстрастным, как и его голос.

— Убирайтесь, — тихо произнес он. — Убирайтесь и больше никогда сюда не приходите. С вами все кончено.

Разыграв свою последнюю карту, Фэнтон совсем лишился сил. Он медленно попятился к дверям, обводя вокруг потерянным взглядом.

Роско даже не посмотрел на него.

— А теперь мы можем продолжить, — сказал он, устраиваясь поудобнее в своем кресле. — Мисс Дженсон, у меня есть некоторые бумаги…

— Подожди-ка, — прервал его Чарли, — ты что, вот так дашь ему уйти?

— Он может считать себя счастливчиком, что так легко отделался.

— Но это же Билл Фэнтон! Он столько лет был в нашей фирме, он друг нашей семьи…

— Теперь уже нет.

— Подождите! — крикнул Чарли и выскочил из кабинета.

— Боюсь, Чарли слишком мягок, — буркнул Роско. — Надеюсь, когда-нибудь он все же научится жить в реальном мире.

— Конечно, внутренняя торговля — нечестная игра и должна быть запрещена, — согласилась Пеппе, — но этот несчастный…

— Почему вы называете его «несчастным»? Потому что видели его в растрепанных чувствах? Но вы не видели других людей — тех, кому он причинил большие неприятности, и не представляете размеров катастрофы, которой с трудом удалось избежать.

Пеппе вздохнула:

— Возможно, вы и правы…

— Это только слова. На самом деле вы так не думаете. Но я не раз сталкивался с подобными вещами.

«Да, он таков, — подумала она с неожиданной злостью. — Прямой, честный, неподкупный. И безжалостный».