— Если бы вы смогли привести мне хоть одну здравую, логическую причину...

— Я жду от него ребенка.

Я не могла бы вызвать у него большего потрясения. Наступила глухая, горькая тишина, лицо его словно замкнулось, утрачивая всякое выражение, он снова стал обычным О'Рейли, самым доверенным помощником Пола, но усилие это оказалось для него чрезмерным, и в его глазах вспыхнул гнев.

— Стало быть, в конце концов вы решили, что не можете противиться навязчивой идее соперничества с Дайаной Слейд!

— Это не имеет никакого отношения к Дайане Слейд! — огрызнулась я. — И вы смеете говорить мне о ней снова, после того, как солгали о ее переписке с Полом!

— Я не лгал.

— Вы говорили, что они обмениваются любовными письмами. В действительности же это был всего лишь безобидный обмен обычными любезностями!

— Боже мой, он вам сказал именно так? И вы ему поверили?

— Уходите! — крикнула я задрожавшим голосом. — Оставьте меня одну! Я больше никогда не желаю говорить с вами ни о чем подобном!

Он стал бледным, как полотно. А я тут же пожалела о сказанном и, хотя уже понимала, что проиграла поединок, чувствовала себя неспособной остановиться, ухудшая дело выражением сочувствия:

— Теренс, простите меня... простите... Я не хотела задеть ваши чувства...

— Если вы думаете, что я готов сдаться, то вам было бы трудно ошибиться больше.

— О, но...

— Не беспокойтесь, я оставлю вас наедине с вашей беременностью. Надеюсь, что вы чувствуете себя хорошо.

Внезапно я поняла всю нелепость своей лжи и утратила дар речи.

— Простите меня, пожалуйста, — проговорил он, выпуская мою руку из своей. — Не буду утруждать вас долгим разговором.

Хлопнула дверь. Он ушел. Я выиграла какое-то время, но этим и ограничивались мои достижения, и, опускаясь на софу, я в отчаянии поняла — мое положение было хуже, чем когда-либо: Теренс остался полон решимости получить то, чего хотел, все мои сомнения в отношении переписки с Дайаной Слейд пробудились с новой силой, и у меня, несмотря на постоянно повторявшиеся усилия, не было никаких признаков того, чтобы я зачала от Пола ребенка.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Я бы больше беспокоилась по поводу отношений с Теренсом, если бы не волновалась так о Поле. К концу июля я убедилась, что он работал с большим напряжением. Он часто начинал диктовать письма своим секретарям, едва одевшись после сна, каждые несколько дней сильно нервничал после телефонных разговоров с Нью-Йорком и долго вышагивал взад и вперед по берегу моря, напряженно думая. Я привыкла к тому, что он вмешивался в дела из Бар Харбора, но в то лето они требовали его беспрецедентно частого вмешательства. И даже, когда предполагалось, что он отдыхает в Бар Харборе, Пол был занят своими протеже, и ему было не до отдыха. Хотя погода стояла очень жаркая, он настоял на том, чтобы каждый вечер играли в теннис, и, возвращаясь в дом, не мог усидеть на месте больше двух минут. Во время дебатов с мальчиками он ходил взад и вперед по комнате, а потом я часто слышала, как он вставал посреди ночи, чтобы хоть как-то облегчить бессонницу. Мне казалось, что силы его были слишком исчерпаны, чтобы он мог уделять мне много внимания ночью, но чем больше росло его напряжение, тем больше искал он расслабления в нашей физической близости. Я стала беспокойной. С одной стороны, я была рада, так как было слишком мало шансов забеременеть, но механическое повторение одного и того же не заменяло нам истинной близости, и я начинала думать, что мы были бы гораздо ближе, если бы просто сидели рядом и разговаривали о волновавших его проблемах.

Но я знала, что он никогда не станет говорить со мной о своей работе.

Как-то после обеда, когда Пол с мальчиками отправились на прогулку под парусом, экономка сказала мне, что Пола срочно требуют к телефону по личному делу. Теренс был в Нью-Йорке, помощник Пола, Герберт Мэйерс, ушел, воспользовавшись отсутствием хозяина, а стенографисткам не разрешалось записывать звонки личного характера.

— Кто бы это ни был, попросите назвать фамилию и скажите, что муж по возвращении позвонит сам, — распорядилась я, но миссис Келлер тут же вернулась ко мне и сказала: просят меня.

— Кто?

— Господин Стюарт Да Коста, мэм.

Это было так неожиданно, что мне понадобилось несколько секунд, чтобы овладеть собой.

— Меня нет дома ни для господина Стюарта, ни для господина Грэга Да Коста, миссис Келлер, — спокойно сказала я. — Пусть позвонят позднее.

Я в тревоге бродила по саду. Пол вернулся лишь через час, и я рассказала ему об этом звонке.

— Стюарт Да Коста? Да как он смеет звонить мне сюда! — темные глаза Пола запылали. — Я немедленно еду в Нью-Йорк.

— О, Пол... до Нью-Йорка несколько сотен миль, это много утомительных часов в вагоне поезда.

Разумеется, он не обратил никакого внимания на мои попытки его удержать.

Он отсутствовал четыре дня и вернулся спокойный и даже веселый.

— Эти проклятые мальчишки Джея, — беспечно заговорил Пол, словно понимая, что я жду исчерпывающего объяснения, — промотали деньги, оставленные им Джеем, и теперь надеются на банк, который, видите ли, должен оплачивать их счета. Какая наглость! Я сказал им, что пора становиться на собственные ноги и прекратить занимать деньги у каждого встречного, — и он поспешил с мальчиками на теннисный корт — успеть поиграть до обеда.