— Да где же вы?

— Здесь!

Слабый замогильный Катькин голос доносился из-под высокой липы. Наконец, между какой-то гнилью и сухими ветками Ромка разглядел небольшой провал в земле и прильнул к нему лицом.

— Лешка, Катька, как вы там?

— Нормально, только никак выбраться не можем.

— Ну и угораздило же вас! Погодите, сейчас вас вытащим.

Ромка в очередной раз напряг свои несчастные голосовые связки и позвал на помощь Сергея с Лидой. Вскоре мокрых и дрожащих от холода девчонок извлекли из глубокого подземелья.

— Сначала туда попала Катька. Нечаянно — бежала и провалилась, а я хотела ее вытащить и тоже сорвалась, — выбивая зубами дробь, объяснила Лешка.

— А мы вас ждали, ждали, а потом спросили у них, — Ромка указала на молодых людей, — не видели ли они вас? Они и сказали, что видели, но совсем в другом месте. Как вы здесь- то оказались?

— Нам показалось, что они хотят нас поймать, — прошептала Катька.

— Они только хотели узнать, что вам от них надо. Следить надо было незаметно, — шикнул в ответ Ромка и сам спустился в подземное убежище. То, что когда-то служило надежным укрытием для военных, теперь превратилось в глубокий темный колодец с отвесными земляными стенами.

К Ромке присоединился Сергей. Ему тоже было любопытно взглянуть на то, что скрывает в себе подземная обитель. Однако в ней не осталось ничего интересного.

— Песню такую знаешь? "Землянка наша в три наката, сосна сгоревшая над ней…"?

— Угу, — кивнул Ромка.

— Вот таким и был этот блиндаж. Благодаря трем слоям положенных на него бревен он долго держался в целости и сохранности, но в конце концов бревна подгнили, а еще раньше сопрели доски, крепившие стены землянки, поэтому девчонки и не смогли отсюда выбраться. Хотя, возможно, здесь есть блиндажи и получше этого.

А не в таком ли укрытии преступник держит Дениса? Ромка тронул Лиду за руку и с волнением спросил:

— Ты сказала, что видела военную карту, на которой нанесены старые блиндажи. У кого? Где?

— В музее.

— Здесь, в заповеднике?

— Ну да. У Веры Федоровны.

Отправив девчонок домой, Ромка побежал

в административное здание, где располагался музей, и отыскал его заведующую.

— Вера Федоровна, нам сказали, что у вас есть старая военная карта леса с блиндажами. Можно на нее взглянуть?

— Ну что ж, идем. Я тебе ее покажу, — ответила женщина.

Вера Федоровна провела Ромку в свой кабинет, выдвинула ящик стола и удивилась:

— А ее нет.

— Куда же она могла деться?

— Наверное, кто-то из студентов взял и забыл положить на место.

Ромка с трудом сдержал волнение.

— А кто именно, не помните?

— Здесь у меня было много народу. Помню Игоря, Стасика, Кирилла. Расспроси всех, да скажи, чтоб вернули, она у меня одна.

— Скажу обязательно, — ответил Ромка и опрометью кинулся к выходу. Но с полдороги вернулся. — Вера Федоровна, а у кого еще есть такая карта?

— Может быть, у лесника, но не уверена.

Ромка домчался до своего домика и с порога объявил:

— Люди, карта с блиндажами пропала! И знаете, кто ее взял? Студенты! Вера Федоровна назвала многих, и среди них Стаса и Кирилла. Темка, где они сейчас? Почему ты не следишь за ними?

— А чего следить? Они давно поужинали и теперь опять играют в шахматы.

— Оба?

— К счастью, оба.

— А ты хоть поел?

— Вместе со студентами, чтобы не выпускать их из виду. Вы тоже идите поскорее в столовку, а не то будет поздно.

Дежурные девушки-студентки домывали посуду. Кроме них и Шурочки, в столовой никого не осталось. Ромка боялся, что уставшая за день повариха даст им от ворот поворот, но Шура смилостивилась. Она налила всем горячего чаю, отыскала сваренные вкрутую яйца, а еще поставила на столик целое блюдо горячих оладий и блюдце с вареньем, а сама присела рядом, подперев рукой щеку.

— Где были-то, почему так припозднились?

— Да Лешка с Катькой в старый военный блиндаж провалились, — засунув оладью в рот, пояснил Ромка.

— А где ж такие блиндажи имеются?

— В лесу.

— А чего вас туда понесло? И почему всех куда-то тянет? Неугомонные какие-то люди, что дети, что взрослые, — Шурочка ни к кому не обращалась, она говорила сама с собой. — По мне, лучше никуда не ходить, а сидеть на месте, так оно спокойнее. Да вы ешьте, ешьте оладушки. Я себе нажарила, да много получилось.

— Спасибо большое, мы и так едим, — с трудом ворочая челюстью, ответил Ромка. А когда, тяжело ступая, повариха от них отстала и удалилась на свою кухню, сказал: — Все, что ни случается, только к лучшему.