Ты и твои товарищи были заняты вычислениями и на другой, и на третий день, вовлекли в это дело и других в классе. И, разумеется, в конце концов все пришли к выводу, что надо вычислять, не во сколько раз „молодеет“ отец, а на сколько лет он старше своего сына.

Вот эта разница никак не может измениться.

Вся эта затея, по моим наблюдениям, напрягла твои умственные способности и дала тебе еще одну возможность пережить радость познания.

А когда ты был уже в третьем классе, я задал тебе очередную задачу, достаточно известную из книжек по занимательной математике. Ты, конечно, ее не знал.

„Могу поспорить, что ты не сможешь справиться с одной задачей!“

Ты в это время занят рисованием.

„А какая задача? Почему не смогу справиться?“

„Да потому, что она потребует от тебя большого терпения, точности, внимания“.

„Скажи, пожалуйста, какая твоя задача!“

Слушай.

Встретился в поезде один богатый человек с нищим математиком и начал хвастаться, как много у него денег.

„Хоть я и не знаю столько наук, сколько ты, но какая же польза тебе от твоей математики, раз ты такой нищий? — сказал он ученому. — Я разбогател, зная только простую арифметику сложения и вычитания“.

„А вы уверены, что хорошо знаете сложение и вычитание?“ — спросил математик. „Еще бы!“ — ответил тот.

„А не хотите ли вы, чтобы в течение месяца каждый день я приносил бы вам сто тысяч рублей, а вы взамен в первый день дали бы мне одну копейку, на другой день — две копейки, на третий — четыре копейки, на четвертый — восемь копеек…“.

„То есть ты будешь приносить мне каждый день сто тысяч рублей, а взамен будешь брать у меня копейки?“ — удивился богач.

„Да, буду приносить сто тысяч, а вы взамен давайте мне сумму вдвое большую, чем накануне“. Богатый не хотел упускать случая нажиться и тут же заключил пари.

„Давайте начнем с первого марта“ — „Согласен“ — „Будем держать пари до 31 марта включительно“, — пожадничал богатый.

„Согласен“. И они приступили к выполнению своих обещаний, как договорились.

Тебя заинтересовала эта история: „А дальше?“

„А что дальше? Как ты думаешь, кто мог выйти победителем в этом пари?“

„Конечно, богатый… Он ведь каждый раз получал сто тысяч рублей и давал взамен копейки!“

Но задача заключается в том, чтобы высчитать до последней копейки, кто, сколько получил, сколько выдал и сколько осталось чистой прибыли.

Прошла неделя, и ты со своими одноклассниками, в конце концов, решил задачу.

Ты аккуратно переписал два столбика цифр. В конце листка твоим крупным почерком было написано: „Ура математику! За 31 день он отдал богачу 3 100 000 рублей, получил же 20 774 836 рублей 47 копеек. Чистый выигрыш составляет 17 574 836 рублей 47 копеек. Ура математику!“

Какое оно — учение?

Легкое? Трудное?

Конечно, учение — дело не из легких. Оно и не должно быть легким.

Если бы учение стало процессом времяпрепровождения, игрой, ребенок вырос бы умственно хилым, безвольным существом и к тому же еще беспечным.

Но нельзя, чтобы трудности учения стали заведомо непосильным для ребенка грузом. Не зная, как справиться с этой тяжестью, поднять которую так пытаются заставить его все, ребенок начинает ухитряться избегать его. И растет он опять-таки умственно хилым и безвольным существом.

«Наши школьные программы перегружены!» — слышу я повсюду, читаю в газетах. Мой опыт склоняет меня вместе с другими возмущаться толстыми учебниками, объемистыми домашними заданиями. Вместе с другими я жалею детей, которым так трудно успешно усваивать все школьные предметы.

Почему школьники все больше тяготятся учением?

Почему многие из них считают, что учение — одно мучение?

Неужели детей пугают трудности умственной деятельности, трудности познания?

Нет, дети не из пугливых. Они не могут, они не хотят избегать трудностей, они ищут их и сами преодолевают.

Но они не хотят, я убежден в этом, чтобы их учили в школе так же, как учили детей в прошлые века. Они не хотят, действительно не хотят, чтобы им преподносились готовые знания и им оставалось бы только раскрыть рот и глотать их порциями.

Чего от них требуют учителя?

Внимательно слушать, безошибочно повторять, говорить наизусть, пересказывать в точности, списывать с доски, отвечать на вопросы, вспоминать пройденное, не переглядываться, не списывать у товарища.

Но может ли ребенок научиться думать самостоятельно, если нет того, над чем можно думать, если нельзя поспорить с педагогом о «научных» проблемах, да никто и не даст повода поспорить. Так проходят годы, и, приученный повторять, подражать, заучивать, ребенок постепенно оказывается не в состоянии самостоятельно познавать, созидать и преобразовывать.