Амонашвили Шалва Александрович
Шрифт:
«Видишь, как твой Гонзик умывается! — продолжает бабушка. — Смотри в зеркало, на кого ты похож. Давай умоемся, а то Гонзик обидится».
Да, нельзя обижать Гонзика, надо умываться.
«Смотри, какой он вежливый, будь таким!»
Надо поблагодарить за обед так же, как Гонзик.
Но Гонзик ведь был и пиратом, он завладел необитаемым островом.
Ты из стульев устраиваешь в квартире корабль, это и есть необитаемый остров.
Хотя тебе объясняют, что забираться на застеленную кровать нельзя, это тебе уже непонятно — ведь Гонзик тоже забрался на кровать!..
Бабушка привела тебя из парка, ты промок до ниточки. Осень. Холодно.
В чем дело? Разве дождь на улице? «Объясните вашему сыну, что он Паата, а не Гонзик… Нельзя же делать все, как Гонзик… Он взял и прыгнул в бассейн, как Гонзик!»
Тебе холодно и ты жалеешь, что прыгнул в бассейн, обещаешь, что больше не будешь.
А когда наступает ночь и пора ложиться, ты начинаешь протестовать.
«Но Гонзик ведь тоже ложится спать в это время!» Железная логика. Ты ложишься и укрываешься, как Гонзик, и зовешь к себе Гонзика. Ты забираешь книгу под одеяло и скоро засыпаешь. Жизнь продолжается и во сне, и поэтому в другой комнате до нас доходит твой отчетливый тихий голос: «Гонзик… Любимый… Я люблю тебя, Гонзик!»
Поэтому мама и прозвала тебя Гонзиком, и ты долго играл в Гонзика: был умным и глупым, как Гонзик, добрым и озорным, как Гонзик, вежливым и диким, как, Гонзик.
Наверное, все экземпляры книг о Гонзике давно уже протерлись, тысячи детей десятки тысяч раз переиграли своего героя, сдружились с ним.
Нет таких книг в магазинах? Трудно их достать? Поищите хорошенько, папы и мамы, обойдите книжные магазины, и букинистические тоже, а то ваши дети обеднеют без хороших книг с героями-озорниками!
БУРАТИНО
Как я мог представить, что эта маленькая куколка для самодеятельного кукольного театра внесет в твою детскую жизнь столько радости? Как я мог предвидеть, что она станет нашим добрым союзником в твоем воспитании?
Я ее купил просто так, не думая о том, что она может куда успешнее и внушительнее воздействовать на тебя в некоторых исключительных случаях, чем наши, пусть даже хоровые, наставления.
Если бы я все это мог предвидеть, то, не затруднив себя хождением по магазинам, взял бы кусок дерева, вырезал бы из него веселое личико с длинным носом, с помощью красок сделал бы его еще более веселым, затем, сшив и прилепив обычную красную рубашонку, надел бы на правую руку и приступил к воспитанию.
Я принес купленного Буратино домой, и под вечер, когда тебя начали кормить кашей, решил устроить представление. Тогда тебе было два с лишним года.
Надев на правую руку рубашку, я сунул указательный палец в отверстие шейки, большой и средний пальцы — в рукава, залез под стол и начал импровизировать содержание первого акта первого в своей жизни спектакля собственной постановки.
А в это время за столом происходило следующее. Ты начал выкидывать свои обычные номера, размахивая кулачками и отвергая пищу. И, конечно же, как часто случалось в таких напряженных ситуациях, сунул руку в глубокую тарелку с кашей. Она тебе показалась очень горячей, и ты, стало быть, собирался заорать что было мочи, измазав одновременно лицо бабули, а бабуля приготовилась принять ответные меры — промыть тебя теплой струей наставлений. На этом все и застыло.
Откуда бабуле было знать, что папа сидит под столом, обдумывая свой спектакль. А ты и не представлял, что папа дома.
Вдруг из-под угла другого конца стола неожиданно вылез Буратино, весело сияя, в своей красной рубашке, и заговорил тонким голоском:
«Мальчик, как тебя зовут?»
Бабушка забыла о своем измазанном лице и о своих воспитательных намерениях. Ты забыл о том, что тебе следовало заорать. Оба изумленно уставились на необычное зрелище.
«Как тебя зовут, мальчик?» — продолжал тонкий голосок. Буратино, подпрыгивая и пританцовывая, весело махал руками.
Зрители очнулись от первого изумления. Разумеется, на секунду раньше пришла в себя бабуля: «Ну, отвечай, он к тебе, наверное, пришел!»
«Паата!» — все твое изумление звучало теперь в твоем голосе.
«Я — Буратино. Повтори, пожалуйста, мое имя!»
Пришлось поупражняться в произнесении этого сложного имени.
«Ты хочешь дружить со мной?»
Ты кивнул головой.
«А ты отвечай голосом. Скажи так: рад с тобой дружить, Буратино!»
Ты повторяешь.
Буратино медленно, танцующей походкой движется к тебе, напевая одновременно песенку.
«Дай пожать руку!» — Его короткая рука потянулась навстречу твоей, но, увидев, что твоя рука измазана, дернулась назад.
«Пожалуйста, прошу тебя, помой руки, а то я боюсь испачкаться твоей кашей!»
Ты протягиваешь руку бабуле. Она уже успела вытереть себе лицо, а теперь принялась чистить твои руки. Ты не спускаешь глаз с Буратино. Происходит рукопожатие.
«Ты обидел бабулю, извинись, пожалуйста!.. А теперь ешь. Вкусно, правда?.. Ты хочешь, чтобы я приходил к тебе?.. Только если ты не будешь обижать меня… Кончил кашу?.. Поблагодари, пожалуйста, бабулю!..»