Он, безусловно, знал. Боже, она неотразима. Даже в этом безобразном мешковатом платье.

— Неудивительно, что они хотят сбыть тебя с рук. И неудивительно, что нет желающих помочь им в этом.

Она бросила на него высокомерный взгляд сквозь прищуренные глаза и плотно сжала пухлые губы.

— Мы уже пошли на попятную, да?

— Ни за что, пока ты жива.

Нет, он не отступится, если она этого не захочет.

— Нет, — поправила она его, бросив на него косой взгляд. — Пока жив ты.

И снова она зашагала прочь, не проверив, пошел ли он следом. Несобранной походкой она вышла из дверей на ухоженную лужайку и дальше, на террасы сада, разбитого на склоне холма.

Продираясь сквозь живую изгородь из тисов, он заметил, как из-под ее простого платья мелькнула пара очень старых, но замечательно красивых бальных туфель, украшенных камнями и вышивкой, на высоких каблуках, совершенно неуместных для прогулок за стенами дома. Как это типично для Лиззи.

— Тебе не кажется, что мы ушли достаточно далеко? Нельзя же оттягивать момент истины вечно.

— Я пришла сюда для уединения. Папа не сразу нас здесь обнаружит.

Да Лиззи всегда все делала по-своему и в удобное для себя время. Его глаза снова переместились на красивые старые туфли.

— Тебе не кажется, что они не слишком подходят для прогулки?

— Мои туфли? Возможно, но я гораздо лучше чувствую себя в красивых туфлях.

— Почему?

— Почему? Потому. Просто потому, что я так чувствую. Почему ты носишь синие сюртуки?

— Потому что я моряк.

— Если ты моряк, почему не носишь форму? И на ассамблее ты был не в форме. И на другой день в городе — тоже.

И снова ему следовало это предвидеть. Проницательный ум Лиззи всегда подмечал существенные детали. Он видел ее всего второй раз, но она умудрилась увидеть его где-то еще. Интересные последуют дни, если она примет его вызов.

— Морская традиция запрещает носить униформу во время отпуска. Но я ношу модные синие камзолы, потому что, как утверждает мой камердинер, они идут к моим глазам.

— У тебя нет камердинера.

— Разве? Откуда тебе знать такие интимные подробности из жизни мужчины? Уж не шпионишь ли ты за мной, Лиззи?

— Твои сапоги потерты, волосы — в беспорядке, а на шейном платке — крошечная дырочка от булавки. Ни один уважающий себя камердинер не позволил бы тебе надеть его в публичное место.

— Как ты наблюдательна, Лиззи.

— Да, конечно. Еще я заметила, что ты стоишь слишком близко.

Она презрительно махнула рукой, отгоняя его подальше.

Но он приблизился к ней еще на шаг.

— А как еще мне наблюдать тебя?

— С расстояния.

Но по ее шее вверх пополз румянец, похожий на абрикосовый джем. Интересно, непроизвольно подумал Марлоу, как глубоко вниз он распространился.

— Но тогда я бы не узнал, что ты пахнешь цитрусами.

— А ты пахнешь виски.

— Это лавровишневая вода. Где еще ты видела меня, Лиззи?

Она повторила томный жест рукой.

— Где-то в городе, наверное. С таким высоким, мрачного вида блондином. В коричневом сюртуке.

Макалден. Им следует быть осторожнее.

— Но синие сюртуки тебе больше по душе. Согласись.

— Ну да. Полагаю, они вполне могут идти к твоим глазам, хотя я всегда считала их серыми, а не голубыми.

— Восприму это как комплимент, что ты вообще заметила цвет моих глаз. Но скажи, зачем тебе понадобилось улучшать себе настроение, надев красивые туфли. Думала, что я отступлюсь от своего слова?

— Может, еще и отступишься. А может, не умрешь, как собираешься.

— Значит, ты решила? Ты это сделаешь?

Она отвела взгляд, надолго уставившись на ближайший утес и в пространство за рекой.

Его самообладание билось птицей о грудную клетку, в то время как он заставил себя стоять спокойно в ожидании.

— Почему бы и нет? — произнесла она наконец. — Возможно, ты как раз тот человек, который мне нужен. Я выйду за тебя.

Жар напряжения в его груди разросся до радости удовлетворения. Он наклонился, чтобы поцеловать Лиззи, но она отшатнулась.