— Ты, наверное, знаешь: иудеи, как и протестанты, решительно отрицают все, что касается священных реликвий. Но в Книге Царств Ветхого Завета описывается чудесное воскрешение мертвого воина, после того как его тела коснулись кости пророка Елисея. Древние израильтяне приписывали чудесные силы своим умершим святым — пророкам — еще за столетия до рождения Иисуса. Это навело меня на кое-какие мысли.

Он умолк и затем предложил:

— Попробуй снова.

Египтянин приложил кончик стоматологического зонда к шероховатости на поверхности камня. Чуть надавил — никакого эффекта. Никос вновь взял шприц и окружил камень еще одним кольцом смазки.

— Искусство — суть подражание. — Он показал на картины на стене. — Кунс подражает Рубенсу, который, в свою очередь, — более ранним художникам. «Погребальное» искусство не стало исключением. Я пришел к выводу, что ранних христиан создавать такие вот миниатюрные гробницы вынуждала среда обитания. Они жили во времена Римской империи. Умельцев из десятков стран забирали в Рим. Из твоей страны, кстати, тоже. Их древние навыки распространялись в тех самых краях, где христиане подвергались гонениям.

Египтянин коснулся креста.

— Думаешь, его изготовил один из моих предков? — спросил он, пораженный этой идеей.

— Ну, не обязательно именно этот крест, — ответил Никос. — Но от кого-то же христиане научились мастерить «клетки-головоломки». У некоего умельца высочайшей квалификации в отмирающем искусстве консервации мертвых. Это объясняет, отчего некоторые из самых ранних реликвариев так сложны. Как «мины-ловушки» в ваших гробницах и пирамидах, они препятствуют непрошеным гостям.

Египтянин взглянул на Никоса.

— Боюсь, мы позабыли секреты нашего искусства, — сказал он. — Твоя головоломка мне не по зубам.

Никос улыбнулся. Перевернув карандаш тупым концом вниз, он пристукнул по аметисту. Розовый ластик ударил прямо в его центр. Камень чуть просел в оправе, внутри щелкнул металл. В верхушке креста отскочила маленькая крышка.

— Получилось, — сказал Никос.

Они напоминали двух мальчишек, колдующих над моделью самолета, только они не созидали, а разрушали. Ни тот ни другой не обращал внимания на темноту, медленно обволакивающую гомеровское море цвета темно-красного вина. Поставив крест вертикально, они сняли крышку и посветили внутрь. На донышке оловянной полости виднелась замочная скважина.

— И что теперь? — проронил египтянин.

Никос продемонстрировал набор отмычек. Минут десять он всячески изощрялся, меняя зонды и углы их наклона. После третьей инъекции смазки замок сдался. Открылась вторая крышка, и ее осторожно сняли пинцетом. Далее, казалось, тупик, но, когда Никос погрузил в полость зеркальце дантиста, под скрытой планкой обнаружился маленький крючок.

Так, шаг за шагом, они разобрали потайной механизм коробки — на редкость хитроумное устройство. Никос показал себя искусным мастером, способным преодолеть сложные защитные барьеры. Спустя час они услышали три отчетливых щелчка.

— Только не это! — охнул Никос. — Он самоуничтожается. Эти штуки иногда оборудованы механизмом, разбивающим капсулы и реликвии внутри них.

Однако, как выяснилось, звуки издали открывающиеся задвижки. Вся передняя поверхность креста приподнялась на четверть дюйма. Никос переглянулся с другом и внял приглашению, аккуратно отделив кончиками пальцев лицевую часть креста.

То, что открылось внутри, изумляло. Словно металлические органы и кровеносные сосуды, предстали их взору секреты искусного ремесленника: потайные пружинки, защелки и рычажки. Но было и кое-что еще.

— Первый раз такое вижу… — не скрывал изумления Никос. — Здесь не одна, а четыре капсулы. Потрясающая находка!

В каждом углу креста, словно попавшая в паутину муха, висела обмотанная красной нитью стеклянная капсула. Египтянин с трудом сдерживал ликование. Никос сделал грубый набросок устройства креста, обозначив каждый его угол буквами от «А» до «D». Снизу подписал: «А» — и отложил карандаш.

Взяв скальпель, Никос перерезал нити, крепившие самую верхнюю капсулу. Под плотно намотанной нитью скрывалась продолговатая ампула, расписанная синими и белыми крапчатыми завитками.

— Римское стекло, — сказал Никос. — Римляне научились у греков технологии герметичного запаивания предметов внутри пустотелых стеклянных шариков.

— Как думаешь, что внутри?

— Да что угодно. Есть лишь один способ узнать. Разбить яйцо.

Египтянин понял эти слова буквально и ждал, что его друг возьмется за молоток. Однако Никос вложил ампулу в обитые войлоком тисочки и потянулся через стол за устройством, которое укрепил над капсулой.

— Стеклорез, — пояснил он, калибруя прибор по ее высоте.