— Убьет?

— Не моргнув глазом.

— Собственного сына?

— Ник остается сыном Мэтью до тех пор, пока у него незапятнанное имя, в противном случае Ник — ничто! И тогда ему лучше умереть!

Сильвия вжалась в спинку сиденья. Отец может убить собственного сына! Убить ее — одно дело. Но собственного сына?! — Это потрясло ее до глубины души.

— Неужели он убьет своего сына? — воскликнула она.

— Нет, он предпочтет, чтобы его убили другие. — Подавшись немного вперед, Стивен вынул из заднего кармана брюк карточку и протянул ее Сильвии. — Этот человек, Шерн, выполняет для Гаррисона много грязной работы. Вы никогда не видели его рядом с Ником?

С фотографии на Сильвию смотрел совершенно лысый человек в белой рубашке и черном костюме, с темными хладнокровно-беспощадными глазами, которого она никогда не видела.

— Я не встречала этого типа, — ответила девушка и добавила: — Неужели люди могут быть такими… такими неприятными? Гаррисоны приносят людям одни страдания, правда?

— Совершенно верно, от них много вреда людям.

— А сколько у вас швов на подбородке и на плече?

Стивен притормозил машину и съехал на обочину.

— Железный прут не был абсолютно ровным. У меня десять швов на подбородке и почти сорок на плече. Что еще вы хотели бы знать?

Ей хотелось только одного — нежно погладить и поцеловать его шрам. Но, прервав свои мысли, она сказала извиняющимся тоном:

— Простите меня. Я спросила не подумав.

— Держу пари, что вы много чего сделали не подумав, — невнятно пробормотал он, потом включил зажигание, с силой надавил на газ и в облаке пыли, вылетавшей из-под колес, выскочил на магистраль.

Дженни сидела возле больничной кровати, на которой спала Мария. Пожилая женщина выглядела очень слабой и болезненной. Дженни никогда не думала, что Мария может состариться, заболеть. Девушка никогда не сомневалась, что, куда бы ни пошла, что бы ни делала, Мария всегда будет оставаться дома, а она Дженни, всегда сможет прийти домой. Активная по натуре, она делала столько ненужных, бестолковых вещей, всегда куда-то спешила, чего-то искала, даже не представляя себе, чего именно, и, конечно, не находила.

Дженни встала и подошла к окну. Перед ней раскинулся большой город Чарлстон на голубом фоне океана.

Если бы она не позвонила Сильвии, то никогда бы не узнала, что Мария больна и ее ждет операция. Эта мысль перепугала больше всего, даже больше, чем перспектива выступить со свидетельскими показаниями против Ника. Мария и Сильвия — это все, что у нее есть. Два человека. Только они. Очень долго она убегала от своей жизни, но теперь вдруг поняла, что именно эта жизнь нужна ей больше всего.

— Сильвия!

Дженни обернулась, услышав произнесенное слабым голосом имя сестры. На глаза навернулись слезы, когда она увидела устремленный на нее взгляд Марии. На лице пожилой женщины появилась слабая улыбка.

— О, Мария! — Дженни подошла к кровати и сжала в своих руках холодные пальцы приемной матери. — Слава Богу, что ты проснулась. Я уже давно здесь.

— Ты пришла! — прошептала Мария.

— Да, я пришла. — Дженни едва сдерживала слезы. — Я пришла.

— Я знала, что ты придешь, Дженни, — все так же улыбаясь, проговорила Мария.

Дженни не удивлялась. Никогда ей с Сильвией не удавалось провести Марию, она всегда их различала.

— А где… где Сильвия?

Дженни знала, что лгать не имеет смысла, все равно Мария через минуту поймет, что это неправда.

— Она в Спрингфилде и в настоящее время исполняет мою просьбу, за что я ее очень люблю!

— Ты вовлекла ее в какие-то неприятности? — Мария нахмурилась.

— Нет, на этот раз нет! — рассмеялась Дженни. — Этот уик-энд Сильвия очень приятно проведет в одном из самых роскошных отелей. — Дженни похлопала Марию по руке. — Поверь мне, ей будет хорошо!

На закате они подъехали к городу Колумбус, и Стивен свернул с основной магистрали.

Колумбус был специально построен в стиле североамериканских индейцев. В нем были стилизованные здания, тротуары из досок и индейские украшения на магазинчиках, выстроившихся вдоль дороги.