Она привыкла вести активный образ жизни. Ее никак нельзя было назвать домоседкой. К тому же теперь, после гибели Джастина, она не любила оставаться одна в четырех стенах, где ее одолевали тяжелые воспоминания и грустные мысли.

Фелисити подошла к рядам шкафчиков, в которых ребята оставляли свою верхнюю одежду и рюкзаки. Здесь ее никто не мог видеть, и она, наконец облегченно вздохнув, помассировала поясницу, в которой ни на минуту не утихала боль.

Почувствовав себя немного лучше, она прошла к своему шкафчику. Чтобы быть ближе к ребятам, Фелисити хранила свои вещи в общей раздевалке, хотя могла бы запирать их в одной из комнат, отведенных под кружки. Обычно она не оставляла в шкафчике только кошелек.

Фелисити уже вставила ключ в замок, когда до ее слуха донеслись странные приглушенные звуки. Она замерла, напряженно прислушиваясь. Вскоре Фелисити поняла, что это рыдания. Кто-то безутешно плакал, зажав рот рукой. Охваченная беспокойством, Фелисити решительно направилась вдоль ряда шкафчиков и в углу увидела сидевшую на полу девочку-подростка. Закрыв лицо руками, она горько плакала. Что с ней случилось? Кто-нибудь обидел? Или это переживания, связанные с безответной любовью?

— Памела, что с тобой? — мягко спросила Фелисити, подходя к девочке.

Памела съёжилась и втянула голову в плечи, не отнимая рук от лица. Окажись на месте Фелисити та же Кэтрин, она скорее всего ушла бы, решив, что вмешивается не в свои дела, но Фелисити не могла пройти мимо чужого горя. Она была убеждена в том, что если человек плачет, его надо утешить.

Фелисити положила руку на голову девочки и снова спросила:

— Памела, скажи мне, что случилось?

— Ничего.

Тряхнув головой, девочка сбросила руку Фелисити и стала утирать слезы тыльной стороной ладони. Она явно не желала ни с кем разговаривать. С вызовом посмотрев на Фелисити, Памела отвернулась, давая понять, что хочет остаться одна.

Работая в центре, Фелисити узнала много нового о жизни подростков, об их психологии. Каждый день она делала для себя небольшие открытия. Сюда приходили дети, жившие на городской окраине. Это был захолустный район, где в основном обитала беднота. Более состоятельные семьи могли купить своим чадам абонемент для посещения частных, хорошо оборудованных спортивных залов и клубов.

В муниципальный центр молодежного досуга приходили в основном трудные и обездоленные подростки, с которыми было подчас довольно трудно работать. Лишенные родительского внимания, эти дети иногда были неуправляемыми и часто замыкались в себе. К ним требовался особый подход.

Порой подросткам не хватало элементарного — хорошего питания. Они выглядели истощенными, анемичными. Их недоедание не имело ничего общего с диетой детей из богатых семей. Они мечтали об обыкновенном футбольном мяче, а не о новых кроссовках или магнитофоне. Жизнь представлялась этим детым в черных красках, и центр молодежного досуга существовал именно для того, чтобы раскрасить ее в радужные тона.

— Прости, но я уверена, что у тебя что-то случилось, — сказала Фелисити.

Памела молчала, не поворачивая к ней головы.

— Слезы горю не помогут, — продолжала Фелисити.

Никакой реакции.

— Знаешь, хотя и говорят, что беременные женщины вспыльчивы и раздражительны, я на редкость терпелива, — заявила Фелисити. — И не уйду отсюда до тех пор, пока ты не посмотришь мне в глаза и не расскажешь, почему сидишь здесь, в раздевалке, и проливаешь слезы.

Фелисити не узнавала Памелу. Что случилось с этой приветливой смешливой девочкой? Она упорно не поворачивала головы и не желала разговаривать. По всей видимости, с ней действительно произошло что-то серьезное. Фелисити не на шутку встревожилась. Она с трудом села на пол рядом с Памелой.

— Прошу тебя, Памела, не молчи. Расскажи мне, что с тобой. Возможно, я сумею помочь тебе. — В голосе Фелисити звучало беспокойство.

Памела покачала головой. На ее глаза снова набежали слезы.

— Никто не может мне помочь, — тяжело вздохнув, промолвила девочка. — Кроме, пожалуй, доктора.

Фелисити сразу же догадалась, о чем говорит Памела, и положила ладонь на ее плечо. Пятнадцатилетняя девочка была маленькой и хрупкой. Несмотря на юный возраст, она успела многое повидать в своей жизни.

— Ты находишься в положении, Памела? — осторожно спросила Фелисити, избегая слова «беременность».

Девочка тяжело вздохнула.

— Да, — тихо промолвила она, и из ее глаз снова брызнули слезы.

Фелисити достала из кармана чистый носовой платок и протянула его Памеле. Взяв его, девочка вытерла слезы.

— Я попала в беду и не знаю, что делать, — дрожащим голосом сказала она.

— На каком ты месяце? — спросила Фелисити.

— Не знаю, — еле слышно ответила Памела. — Должно быть, на третьем.