Шрифт:
— Без чего? — лукаво спросила Мария.
— Без того и без другого.
— А девчата у нас тут — во! — Она подняла большой палец руки в знак того, что ей недостает слов для оценки девушек. — Вот пусть закончится война…
— Ну, это когда закончится… — строго перебил ее лейтенант, давая понять, что такой разговор с ним неуместен.
Он поблагодарил девушку и вышел. На дворе возле радиостанции работали в комбинезонах солдаты. Из раскрытого кузова время от времени долетал тонкий визг, а за ним густой, равномерный шум умформеров.
«Испытывают передатчик!» — догадался Земляченко.
Дежурный офицер внимательно оглядел лейтенанта:
— Добрый казак! Теперь можно и к начальству. Пошли.
Они шли по длинному коридору, который тянулся через весь дом.
— У нас порядок — будь здоров! Командир требует дисциплину от всех, не глядя ни на звание, ни на должность.
— У вас и девчата… служат? — спросил Андрей.
— Уже рассмотрел?
— Парикмахер рассказала…
— А-а. Эта может… и рассказать и присказать. Девушек у нас — будь здоров! Когда хлопцев в пехоту забрали, на их место прибыли девушки. Они теперь везде: и в управлении, и на постах. Народ обстрелянный. Некоторые лучше хлопцев воюют. А есть, конечно… — И он махнул рукой. — Ну, поживешь — сам увидишь…
Перед дверью, обитой дерматином, остановились. Дежурный снова оглядел Земляченко с ног до головы, потом привычным движением расправил под широким ремнем гимнастерку и косточками согнутых пальцев тихо постучал по планке дверей.
— Войдите! — послышалось из комнаты.
— Разрешите, товарищ капитан? — громко спросил лейтенант, открыв дверь, но не переступая порога.
— Заходите!
— Я не один, со мной новый офицер.
— Заходите оба.
Из-за спины дежурного Земляченко не успел разглядеть командира части, но, услышав его слова, выпрямился, поправил на голове фуражку и шагнул вперед.
Из больших окон, расположенных против дверей, прямо в глаза ударило солнце. Андрей прищурился и почти вслепую сделал два шага. Затем, подняв руку, звонким от волнения голосом проговорил:
— Товарищ капитан! Лейтенант Земляченко, представляюсь по случаю назначения на должность начальника радиостанции.
Из-за солнца он плохо видел человека, который поднялся, слушая его рапорт.
— А мы с вами уже знакомы, лейтенант! — услышал Андрей тихий, спокойный голос. И он узнал того невысокого офицера, который сегодня отчитал его на улице за невнимательность…
2
— А мы с вами уже знакомы, — повторил капитан Моховцев.
Андрей еще больше вытянулся.
— Правда, знакомство наше состоялось при таких обстоятельствах, что лучше б не встречаться. А?
Воротник начинает душить Андрея, однако он не может, не смеет пошевельнуться, а тут еще это чертово солнце не дает раскрыть как следует глаза.
— У вас, лейтенант, все-таки есть совесть, — усмехнулся Моховцев. — Даже глаза отводите. Стыдно? А?
Андрей делает шаг в сторону. Наконец! Солнечные лучи падают мимо, и он хорошо видит командира.
За большим письменным столом, наверное оставленным гражданским учреждением, стоит осанистый человек. Сейчас на нем нет форменной фуражки с поднятой тульей, и розово поблескивает чисто выбритая загорелая голова. Из-под светлых выгоревших бровей — строгий, умный взгляд.
— Мне можно идти? — спрашивает дежурный.
— Идите, лейтенант Грищук, а мы здесь побеседуем.
Капитан опустился на свой стул. В открытое окно заглянул любопытный воробей. Он перелетел с акации на подоконник и повернул головку, точно приготовился послушать беседу между капитаном и молодым офицером.
— Откуда прибыли?
— Из госпиталя, товарищ капитан!
— С санитарками воевали?
— В госпитале лечат раны, товарищ капитан.
Моховцев поднимает плечи, отчего его погоны становятся почти торчком.
— Службу знаете?
Манера капитана разговаривать неприятна Андрею. К тому же командир или позабыл, или нарочно не предлагает сесть.
— Свою знаю, товарищ капитан.
— Как это «свою»?
— Радио.
— А проводную связь?
— Меньше. Все внимание уделял основной специальности, товарищ капитан.
— И телефон надо знать. У нас пока главная связь — проводная… Ясно?
— Так точно, товарищ капитан.
— А службу ВНОС совсем не знаете?