Шрифт:
– Бред сивой кобылы!
– Шатун откуда-то из этих мест. Он и в Африке был. Вот было бы совпаденьеце.
– Ты про Шмеля? Про Шалого?
– Да.
– Давно косточки обглодали. Сгинул в Эритреи!
– уверенно заявляет Казак.
– А... Ну, если так. Но занятно было бы.
– О пустом беседа! Если бы, да кабы...
И только один, не верящий в приметы, интересуется:
– Как сгинул?
– Накрыло и заполировало. Вчистую! Он пешим макаром на головную базу повстанцев вышел, сообщил, что сборище, да остался наводить на цель, а те хохлы, что на "Сухарях" там подрабатывали, с радости, что, наконец-то, обнаружили, и большие премиальные будут, весь свой груз на квадрат вывалили - по площади сработали, а для надежности, потом еще и напалмом прошлись... Тут никакая индивидуалка не спасет.
Помянули...
Африка! Локальных войн не бывает (сие выдумано либо журналюгами, либо манипуляторами, что над ними), все "локальное" не война, а дворовая разборка. Всякая война - вне рамок, она вовсе не думает удержать себя в границах неких правил или некой территории, она пылает так, как ей "горится". Ей необходимо топливо, а также те, кто это топливо будет шевелить...
Под более низкие расценки на жизнь (за какие "европейский пассионарий" курковым пальцем не шевельнет), русские и украинцы бросились в этот африканский котел с воодушевлением, внеся сумятицу в умы африканцев. Предназначенные воевать за отдельные корпорации, которые, споря между собой, выторговывали главное - чтобы 3 процента населения и дальше прожирали 40 процентов мировых ресурсов, появившиеся там славяне, внесли некую новую струю в африканские войны, где до сих пор воевали ни шатко ни валко - без особого ожесточения, если не считать, конечно, периодически вырезаемые до одного человека поселки крестьян - но и тут исключительно "по делу": религиозному, национальному, либо клановому признаку - что в общем-то происходило всегда. Русские и украинцы же на тех территориях и друг против друга воевали так, будто защищали собственную родину - бросались под танки со связками гранат, прикрывали командира собственным телом, не сдавались в плен, подрывая себя... Из-за чего они казались африканцам дикими, нецивилизованными пришельцами.
До чего же интересно: переставь акценты и ты уже дикарь в глазах тех же африканцев.
Когда же это началось, что столь ожесточенно не в собственных войнах?..
Народились пассионарии! Приднестровские казаки... Что им было до той, уже позабытой, войны армян с азербайджанцами? Однако, пришли, воевали, как деды, да и полегли все, только остались две девушки санитарки...
– Кина про это не будет!
– бросает реплику Лешка-Замполит.
– Выдумают про брошенную на произвол судьбы "девятую роту" - курвы!
– Не всяк Бондарчук - Бондарчук.
– Теперь за то, чтобы осиновый кол Меченому в жопу!
Тост у Петьки-Казака, как всегда, незатейливый, но душевный, потому выпивают и за это.
Простой, как валенок, Миша-Беспредел, очень похоже недавно начитавшийся "про древних греков", набросив простыню через плечо (любит он простыни - даже с собой, по возможности, возит - сибаритствует) пьет красное вино из ковшика, плеснув туда перед тем изрядно ключевой воды. Впрочем, этими глупостями занимается недолго - под беззлобную ругань, что переводит два хороших напитка, "перевербовывается", снова становится русским - переходит на водку. Эти стопочки Мише-Беспределу также, что слону дробинка, но не жалуется.
Извилина, не изменяя себе, раз за разом пригубляет красное вино, но в бокале почти не убавляется. Федя-Молчун исключительно одну ключевую воду, а Сашка-Снайпер прикладывает к губам рюмку чисто символически. Остальные, если не считать Седого, выпивши изрядно, но не настолько, чтобы сломалась общая беседа на несколько отдельных трепов, и совсем далеко от того, когда каждый говорит только за себя и себя же слушает.
По животу корм, по уму - разговор. Какой водой плыть, ту и воду пить. Разговоры шли от одной реки: про смысл, про жизнь, про Россию... Потом свернули в протоку.
– Между прочим, этот фетишист до сих пор тельняшку свою хранит, едва ли не с первого года службы!
– к чему-то говорит Замполит, указывая на Мишу-Беспредела.
– Точно, что ли? Это не ту ли, у которой ты рукав оторвал, когда уходили налегке, и Сеню ранило?
– Ну.
– Что, так и без рукава носишь?
– Ну.
– Всерьез?
– Ну.
– Во, занукал, блин. Сопрела уже, наверное? До дыр застирал?
– С собой ношу. Одеваю, может, раз-два в год, когда сложности предвидятся - счастливый тельник. Помогает.
– Точно, что ли?
– Но ведь живой...
– Вот дает!
– А сами-то?
– Что сами?
– А хотя бы и ты! У кого пуля мятая в кармане?
– Так то пуля! То случай! То везенье!
– Так у меня тоже - случай.
– Знаете, а я тоже... того, - вдруг сконфуженно сознается Седой.
– Чего того?
– Ну... Этот... Как его... фетишист? Я по первым своим армейским трусам скучаю. Классные были трусы! Просторные. Помню, если что не так, если на пляже, если западет какая - во какая!
– показывает Седой большой палец, - в самые мысли западет и еще кое-куда, так со стороны выглядит, будто ветром надуло - не так заметно.
– Ну, твое хозяйство и сейчас не больно заметное!
– А ну повтори?!
Русский язык богат, а предмет обсуждения могуч...
– Э, хорош, мужики! Сейчас опять начнете концами меряться, не тот возраст, не солидно.
– Что, возраст - это когда животами стучатся?
– А, тож! Мужики в Европе пошли, обратил внимание? Словно беременные! И как своими причиндалами до баб дотягиваются?
– В Штатах феминистки требуют нормальных мужиков держаться определенной дистанции, отсчет по сексдомагательству считается от 22 сантиметров в сторону уменьшения, в Европе планируют ввести от 25 сантиметров. И отчего так?