— Когда Мэгги Рассел должна передать тебе эту почтовую открытку, Майк? — спросил Фил Сэнфорд.

— В пять часов в конторе.

— Тогда я готов поставить один к двадцати, что она не приедет и не позвонит. Один к десяти, что позвонит и придумает какую-нибудь отговорку — мол, открытка затерялась. Один к пяти, что, если Мэгги приедет и привезет открытку, та окажется или фальшивкой, или ее автором будет какой-нибудь псих. Хочешь поспорить?

— Нет, — покачал головой Барретт. — Потому что, если ты прав, нам обоим крышка.

— Это беспредметный разговор, — заявил Эйб Зелкин, посмотрев на часы. — Майк все узнает через три с половиной часа. Давайте пообедаем и вернемся в суд. Скорее всего, Гриффит был последним свидетелем Дункана, и в два часа наступит наша очередь. Нужно хотя бы несколько минут поговорить с Беном Фремонтом, прежде чем мы вызовем его. — Он посмотрел на Барретта: — Кто будет выступать после обеда, Майк?

— Лучше ты, — ответил Барретт. — В четверть пятого я вернусь в контору, чтобы встретиться с Мэгги.

— Ты продолжаешь надеяться, что она приедет? — спросил Зелкин.

— Да.

Ровно в два часа зал суда вновь заполнился, и пристав встал.

Занавеси за столом судьи раздвинулись, и в комнату вошел Натаниэл Апшо в черной мантии. Он на долю секунды остановился, чтобы окинуть взглядом свои владения, потом направился к судейскому месту.

— Прошу садиться, — сказал пристав зрителям и участникам процесса. — Суд продолжает свою работу.

Судья Апшо откашлялся.

— Присяжные присутствуют. Мистер Дункан, можете пригласить своего следующего свидетеля.

Окружной прокурор встал и ответил:

— Ваша часть, у обвинения больше нет свидетелей. Мистер Джерри Гриффит был последним свидетелем народа. Народ закончил представлять свои доказательства.

Дункан сел, и Апшо повернулся к Барретту.

— Кто из представителей защиты будет вести дело?

— Абрахам Зелкин, ваша честь, — быстро откликнулся Зелкин, вставая.

— Хорошо, мистер Зелкин. Можете вызвать своего первого свидетеля.

— Спасибо, ваша честь. Мы хотели бы представить нашего первого свидетеля, ответчика, мистера Бена Фремонта.

— Хорошо, — кивнул Апшо. — Мистер Фремонт, подойдите к свидетельскому месту, поднимите правую руку и принесите присягу.

Лысый и близорукий, но настроенный по-боевому продавец книг смешной походкой направился к свидетельскому месту. Майк Барретт бросил на него взгляд и пожалел, что не заставил Фремонта сходить в парикмахерскую. Баки Фремонта и волосы на затылке были слишком длинными и густыми. Кое-кто из членов жюри может расценить это как вызов со стороны обвиняемого и с первых минут настроиться против него, но Майку тут же стало стыдно этих старых мыслей пережитка его прежней, осборновской, натуры. Он криво усмехнулся и подумай, что привести в порядок следовало бы его собственные мозги.

К Фремонту подошел секретарь суда с Библией, но ответчик отказался класть на нее левую руку. Барретт не расслышал вопрос секретаря, но услышал ответ Фремонта:

— Я атеист.

Он заморгал, гадая, услышали ли эти слова присяжные. Бросив взгляд на скамью жюри, он заметил, что несколько человек нахмурились.

Отложив Библию в сторону, секретарь зачитал присягу.

— Вы клянетесь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?

Без помощи Бога Фремонт громко ответил:

— Да!

Он взошел на свидетельское место, а стоящий рядом с Барреттом Эйб Зелкин прошептал:

— Ну, я пошел.

Похожий на огромный пляжный мяч, Эйб направился к первому свидетелю защиты.

Расстроенный Барретт положил перед собой стопку желтоватой бумаги. Плохое настроение объяснялось оценкой, которую получила его сделка с Мэгги Рассел во время перерыва. Он верил в Мэгги, но быть единственным, кто верит, всегда трудно. Зелкин, Сэнфорд и даже Кимура так усомнились в мудрости его решения и существовании почтовой открытки, выказали такое сильное подозрение по части побуждений Мэгги, что зародили мучительные сомнения в самом Барретте.

Он не мог сосредоточиться на допросе Фремонта и думал только о часах, стрелки которых двигались ужасно медленно, словно в сиропе. Зная, что мучения продлятся до пяти часов, Майк положил перед собой блокнот, чтобы записать основные пункты выступлений свидетелей защиты и перекрестных допросов обвинения. Завтра можно будет купить копию протокола у стенографиста, но он предпочел иметь свои записи, поскольку знал, что едва только выйдет за пределы зала суда, как поиски Касси Макгро займут все его мысли.