Между тем вечером 30 июля 1944 года майор де Сент-Экзюпери, ничего не знающий о заговоре, задуманном против него, готовится к своему девятому вылету. Он опять должен пролететь над районом Аннеси и Гренобля.

В этот вечер летчики устраивали банкет, за которым должен был последовать бал. Были приглашены местные девушки, и танцы продолжались очень поздно в ресторане «Саблетт» в Бастиа. Сент-Экзюпери не танцевал, и молодые девушки почти не обратили на него внимания. После ужина по просьбе товарищей, окруживших его, он позабавил всех несколькими карточными фокусами, затем потихоньку удалился.

Сент-Экс вошел в свою комнату, закурил и разложил на столе карту. Аннеси-Гренобль-завтрашнее задание. Он уже не раз летал в этом районе. Антуан специально просил Леле посылать его в эти места, потому что неподалеку находился Сен-Морис и по дороге он пролетал над Агеем. Куря сигарету за сигаретой, он помечтал, как обычно, и, удостоверившись, что на завтра все приготовлено, спокойно лег спать.

На следующее утро, когда Сент-Экзюпери пришел на аэродром, солнце едва-едва выплывало из-за горизонта. Авиачасть 2/33 теперь располагалась у подножья рыжих гор, в двух шагах от Бастиа, на равнине, тянущейся вдоль побережья. На востоке глазу открывался безбрежный простор. В предутренней дымке, словно корабль, поднявшийся на поверхность из морских глубин, вырисовывался остров Эльба. Уже можно было предвидеть знойный день. В чистом воздухе разносился пронзительный стрекот цикад. Сент-Экс попросил капитана Леле дать ему последние инструкции. Подошедший майор Гавуалль пожал руку Сент-Экса и, болтая с ним, помог ему натянуть тяжелый, почти водолазный костюм, необходимый для полета на больших высотах.

За веселой болтовней Гавуалль пытался скрыть свою глубокую тревогу. Накануне в полдень он вылетал на задание. Над горами разразилась гроза.

Пролетая на морем, Гавуалль заметил, что небо над Францией тоже заволокло тучами, и он повернул, чтобы возвратиться на базу. Милях в двадцати от берегов Корсики в воздухе засеребрился фюзеляж самолета. Гавуалль узнал машину своего приятеля американского летчика Мередита. Они полетели крылом к крылу до того момента, когда надо было начинать спуск. Помахав приятелю крыльями и выждав, чтобы тот ответил на его приветствие, Мередит начал пикировать в сторону аэродрома Эрбалунга, расположенного рядом с Борго. Гавуалль в этот день чувствовал себя неважно и, чтобы не перенапрягать сердце, медленно пошел на посадку. Две минуты спустя он услышал призывы о помощи и пулеметные очереди. Несмотря на отсутствие на «Лайтнинге» даже носового пулемета, Гавуалль поспешил на выручку товарища, но успел услышать только: «Иду на таран;» — и заметить на морской глади крыло разбитого самолета. Уже навстречу подымались дружественные истребители. Но ни «Фокке-Вульфов», ни «Мессершмиттов» нигде не было и в помине. Вот именно то, что он не заметил ни одного вражеского истребителя, больше всего и волновало Гавуалля. А ведь Сент-Экс тем более по своему физическому состоянию не мог одновременно наблюдать за землей и за небом и вряд ли мог бы выпрыгнуть с парашютом. Бывший подчиненный Сент-Экзюпери, а теперь его начальник, Гавуалль очень любил своего старого боевого товарища. Еще три дня назад Антуан стал крестным отцом его новорожденного сына.

С помощью Гавуалля Сент-Экс с трудом втиснул свое большое тело в маленькую кабину. Влезать в нее каждый раз было для него мучением сопровождавшимся гримасами и тяжелыми вздохами Но как только он устраивался на своем месте к нему возвращалась улыбка.

— Будь осторожен, — шепчет Гавуалль, — «Фокке-Вульфы» становятся все агрессивнее.

— Да, ты, должно быть, пережил ужасные минуты. Удвою предосторожности. Эти «Фокке-Вульфы» совсем обнаглели! — с улыбкой отвечает Антуан.

Сент-Экзюпери в последний раз помахал товарищам рукой, двигатели заворчали, взревели — и самолет взмыл ввысь.

«Если меня собьют, я ни о чем не буду сожалеть, Будущее термитное гнездо наводит на меня ужас, и я ненавижу их доблесть роботов. Я был создан чтобы быть садовником...» — писал Сент-Экзюпери в одном из своих последних писем.

12 часов 50 минут. Гавуалль, Леле, летчики и механики эскадрильи по одному собираются группой на летное поле.

Около 13 часов ожидается возвращение Сент-Экса.

13 часов. Среди собравшихся слышатся шутливые возгласы:

— Он сбился с пути!

— Заснул за штурвалом!

— Он дочитывает какой-нибудь детектив!

Люди пытаются за зубоскальством скрыть нарастающее беспокойство.

13 часов 30 минут.

— Свяжитесь с американским контрольным постом, — командует Гавуалль.

13 часов 35 минут.

— Алло, командир! Американцы у аппарата... У них нет никаких сведений.

— Скажите им, пусть вызовут нас, как только что-нибудь узнают.

Кучка людей на летном поле все растет, возрастает и беспокойство.

13 часов 50 минут. «Боже правый, не может быть!..»

14 часов.

— Попробуйте засечь немецкие станции!

14 часов 30 минут. «У него было горючего на шесть часов...»

Почти в то же время смертью храбрых пал в Веркоре старый друг Сент-Экзюпери Жан Прево (он же капитан Годервилль). За месяц до того, 29 июня, Антуану исполнилось 44 года.

«Маленький принц умер. Да здравствует маленький принц!»

Надгробным словом самого автора о себе звучит послесловие бессмертной сказки:

«А теперь прошло уже шесть лет... Я никогда до сих пор не рассказывал эту историю. Товарищи, встретившие меня, были рады увидеть меня живым. Я был не весел, но говорил им: „Это усталость...“

Теперь я немного утешился. Правду сказать, не совсем. Но я хорошо знаю, что он вернулся на свою планету — на заре я не нашел его тела. Тело это было не особенно тяжелое... И я люблю по ночам слушать звезды. Словно пятьсот миллионов бубенчиков...