Шрифт:
Но старушки хотят показать мне его во всем блеске.
«Это русский, — говорят они. — А знаете, что он сделал?»
Я не знаю. Пытаюсь догадаться. А мой соперник напускает на себя все более скромный вид. Скромный и снисходительный. Скромный вид большого барина. Но старушки обступили его, они его подгоняют:
«Расскажите нашему французу, что вы делали в 1906 году».
Этот значительный человек играет цепочкой часов. Он заставляет себя упрашивать. Наконец он сдается, поворачивается ко мне и небрежно бросает, в то же время отчеканивая слова:
«В 1906 году я играл в рулетку в Монте-Карло».
И вот старушки торжествуют и хлопают в ладоши.
Час ночи — и надо все же вернуться. Меня с почетом провожают до такси. На каждой руке по старушке. По старушке, которая неуверенно держится на ногах. Это я сегодня дуэнья.
А мадемуазель Ксавье шепчет мне на ухо:
«В будущем году у меня тоже будет квартира, и мы все соберемся у меня. Вот увидите, какая она будет уютная.! Я уже вышиваю дорожки. — Она еще ближе придвигается к уху: — Вы навестите меня в первую очередь. Я буду первой, не правда ли?»
Мадемуазель Ксавье в будущем году исполнится всего семьдесят три года. Она получит собственную квартиру. Она сможет начать жить...»
Конечно, первые впечатления, рассказанные в репортажах из Москвы, не исчерпали того, что Сент-Экзюпери увидел в советской столице. Пройдет немного времени, и он, оказавшись в Испании в обстановке гражданской войны, глубже поймет характер изменений, происходящих в мире.
«...Я как будто уже понимаю, в чем дело, — пишет он. — Они создали новое общество и теперь хотят, чтобы человек не только уважал его законы, но и жил его законами. Они требуют, чтобы люди образовали социальное единство не только внешне, но чтобы оно жило в человеческих сердцах. Лишь тогда станут ненужными меры принуждения...»
«Понемногу я вижу, как был наивен, когда верил всяческим россказням... Я не стану удивляться внешним проявлениям жизни... Не удивлюсь даже тогда, когда русские друзья останутся без завтрака, потому что их кухарка пошла навестить больную мать. По собственным ошибкам я сужу, как настойчиво у нас пытаются исказить русский опыт. Нет, эту страну надо искать в другом. Лишь через другое можно понять, как глубоко ее почва взрыта революций...»
«.Если откроешь книгу N.. — пишет Сент-Экзюпери в другом письме, — то безусловно, несомненно прочтешь там какую-нибудь глупость. Это как порошки с давно известными этикетками. Заранее знаешь, что будешь пить. И жажда пропадает...»
Далеко не все понравилось Антуану в СССР. Об этом можно судить по некоторым его заметкам в записных книжках и по изредка брошенным мыслям и замечаниям. Но он не торопится с выводами, не делает обобщений и избегает всего, что может дать пищу злонамеренным толкам. В этом сказалось большое уважение к стране, которую ему не удалось узнать глубже.
«...И нет у меня на свете больше ни одного врага»
Однако поездки по особым заданиям компании «Эр Франс», лекции, журналистика не удовлетворяют жажду деятельности Сент-Экзюпери. Ему нужно что-то большее, чтобы восстановить свои душевные силы. Пока он ездит, другие летчики совершают рекордные полеты. Это эпоха больших воздушных рейдов. Собственно, в рейдах и раньше не было недостатка. Но за последние несколько лет в авиаконструкциях достигнуты значительные успехи. Двигатели стали более мощными, причем вес их не увеличился. Аэродинамика сделала тоже большой шаг вперед, профиль самолетов улучшился. Если в первый период после первой мировой войны основное требование к экипажам воздушных кораблей заключалось в том, чтобы покрыть наибольшее расстояние, то начиная приблизительно с 1932 года на повестку дня выдвигается вопрос о скорости передвижения. И вот летчики, в большинстве своем еще одиночки, соревнуются за установление рекордных скоростей на дальних расстояниях.
Французский летчик Андре Жапи в перелете Париж — Токио связал Париж с Сайгоном за восемьдесят семь часов. Значительная премия — сто пятьдесят тысяч франков (около пятидесяти тысяч новых, «тяжелых» франков) — ожидала летчика, который побьет этот рекорд.
Сент-Экс полагал, что на хорошо знакомом ему «Симуне» можно значительно улучшить время Жапи: «Симун» — быстроходный самолет фирмы «Кодрон» с двигателем «Рено» в 240 лошадиных сил, с воздушным винтом изменяемою шага и посадочными щитками, В то время самолет этот являл собой значительный прогресс, в авиационном строительстве.
Перспектива рейда Париж — Сайгон показалась Антуану весьма заманчивой. К тому же он только недавно летал на той же трассе. Но как раздобыть такой самолет? Для этого требовались немалые деньги. Правда, за последнее время с разных сторон (гонорары за книги и репортаж из СССР, сценарии двух фильмов: «Почта-на Юг» и «Ночной полет» участие в съемках, поездки по заданию «Эр Франс» и т. д.) Антуану почти одновременно поступили кое-какие деньги, и он, по-видимому, не успел их еще истратить, но этого было далеко не достаточно По могли друзья. Дора, возглавлявший с некоторого времени компанию «Эр бле», где он как раз использовал «Симуны», предоставил Сент-Эксу на льготах условиях несобранный самолет; Прево, сопровождавший Антуана в качестве механика во время поездок для «Эр Франс», самоотверженно предложил свои услуги.
Надо сказать, что Дора — суровый, жесткий, сухой Дора — проявил в этом вопросе большое великодушие. Хотя он и знал, в каком состоянии находится Сент-Экс, хотя он и считал, что «это не даст ему проявить спокойствие, необходимое для успеха такого рейда», он все же решил помочь ему, «чтобы спасти его от угрожавшей ему моральной и физической депрессии». Дора считал себя в какой-то степени должником писателя, в глубине души хранил признательность ему и рад был предоставившемуся случаю хоть чем-то ее выразить. На помощь Сент-Эксу пришел и старый его товарищ Мермоз, к этому времени порядком поостывший от своего увлечения полковником де ля Рокком. Большое участие проявил и генерал авиации Даве.