— Хороший вопрос, прекрасная сирианка.

— Не называй меня так, — возмутилась я. — У меня есть имя. Впрочем, это не важно. Я хочу знать, какова функция Канопуса? Чем вы занимаетесь?

Я наклонилась вперед и стиснула пальцы с такой силой, что у меня затрещали суставы, — у меня были хрупкие, тонкие кости, и я часто ломала их. Я сжала руки так сильно, что дело и впрямь могло закончиться переломом. Я откинулась назад, стараясь успокоиться.

Назар внимательно смотрел на меня. С уважением.

— Ты вправе спросить об этом.

— Но ты не собираешься отвечать?

При этих словах канопианец приподнялся и недоверчиво посмотрел мне в глаза.

— Неужели ты не видишь… — начал он, после чего снова откинулся назад и замолчал.

— Не вижу что? — Но он не ответил. — Почему ты замолчал? Почему вы никогда мне не отвечаете? Почему, как только я подхожу к самому главному, вы не даете ответа?

Назар смотрел на меня, продолжая лежать на полу. Я могла поклясться, что этот человек с бронзовой кожей и карими глазами, который смотрит сейчас на меня с напряженной улыбкой, — Клорати. И все же он был так не похож на него, что у меня невольно вырвалось:

— Что с тобой?

Назар засмеялся. А ведь если бы я настояла на своем, он бы ответил на мой вопрос.

Он встал, привел себя в порядок и улыбнулся. Его улыбка была совсем не похожа на улыбку Клорати.

— Прежде всего… Я должен сказать тебе… — Он осекся и вздохнул. Я видела, что Назар ничего не скажет. — Мне пора идти.

— Куда? На работу? Говорят, ты торговец.

— Я и есть торговец. На Шаммат веди себя как шамматянин. Я торговец, а ты — моя служанка. — Он подошел вплотную и прикоснулся к моим серьгам. — Береги их, — сказал он и отдернул руку, словно обжегся.

— А где твои серьги? — спросила я.

— Хороший вопрос. Теперь их носит шамматянка. Их украли, понимаешь? А точнее, я напился и сам отдал их ей… М-да, некрасиво получилось. Нехорошо.

Назар улыбнулся пугающей улыбкой и ушел.

Теперь я точно знала, что с этим канопианцем что-то не так. Я стала перебирать в памяти всю нашу встречу, минуту за минутой, и решила, что Назар — чиновник, который не в ладах с властями. Я сталкивалась с подобным сотни раз! Значит, у Канопуса тоже бывают промахи.

Я быстро накинула черное одеяние и бросилась вслед за ним. Я догнала Назара на полпути и заставила остановиться.

— Куда ты идешь?

— К женщине. У меня есть красивая женщина, — сказал он. — Не смотри на меня так! Так смотрят лишь те, кто ничего не понимает… — И он запрыгал вниз по ступенькам.

Я последовала за Назаром. Алебастровые стены лестницы слабо мерцали, и вскоре мы оказались на темной улице, которая была залита зловещим светом и полна потных, кричащих, обезумевших людей. Я схватила спутника за плечо и заставила обернуться.

— Не делай глупостей, — сказал он. — Неужели ты не понимаешь, что за нами следят?

Назар вырвался и зашагал прочь. Я не обратила внимания на его слова и пошла следом. Он снова повернулся и произнес тихо и очень серьезно:

— Я — человек конченый, но неужели ты тоже хочешь потерять себя? Будь осторожна…

Неожиданно откуда ни возьмись появились два серо-зеленых чиновника с холодными глазами, какие мне уже приходилось видеть. Один из них рывком сдернул с меня головной платок, выставив на всеобщее обозрение мои серьги. Он потянулся было к моим ушам, чтобы сорвать серьги, а другой схватил за руку Назара и рванул к себе, однако в эту секунду тот воскликнул:

— Канопус покарает вас!

Серо-зеленый, который покушался на мои серьги, рухнул на землю, словно куль, а его товарищ бросился наутек, расталкивая толпу. Назар посмотрел на меня, и я увидела, что его янтарные глаза полны боли и тоски.

— Это нам дорого обойдется, сирианка, дороже, чем ты думаешь, — сказал он. — Ступай к себе. Я пропащий человек, но зачем тебе идти по моим стопам?

Я обняла его за плечи.

— Теперь я поняла, что ты сбился с пути и наделал ошибок… Я догадалась об этом не сразу. Но я прошу тебя, Назар, вернись… Умоляю тебя. Ты должен это сделать. Во имя Канопуса.

Вместе со мной он поднялся по лестнице, и когда мы оказались наверху, я увидела, что он слаб и испуган. Его кураж исчез без следа. Он дрожал, а его бронзовое лицо побледнело.

— Объясни, что случилось, — попросила я.

Я продолжала тормошить и уговаривать Назара, и поздно ночью, когда пошел снег и наши окна замело, он наконец рассказал следующее:

— Только представь, я живу на этой планете двадцать пять тысяч лет. Я поселился здесь задолго до расцвета Адаланталэнда. Именно я обучал жителей этого острова и тех, кто жил рядом. Я был здесь до того, как земная ось изменила свое положение и появились времена года. Я помогал возводить города и создавать культуры, о которых ты даже не слышала. Я все время был здесь, здесь, здесь.Клорати, мой брат, приезжает и уезжает… Есть масса тех, кто появляется, устанавливает новые правила, определяет границы, отдает приказы, наводит порядок и уезжает, как только ему напомнят о доме, а я, я работаю здесь бессменно. Но Канопус ошибся во мне. Понимаешь? Я сбился с пути, как сказала ты, Амбиен, — и не важно, какая ты по счету: вторая, третья или девяносто седьмая. Ты ведь тоже из тех, кто приезжает и уезжает, верно? Ты здесь ненадолго, для тебя это что-то вроде отпуска… А я торчу в этой дыре целую вечность — ты понимаешь? — вечность…