Паниагуа упомянул наиболее типичную для классицизма музыкальную форму, которая характеризуется драматическим расположением музыкального материала. Слово «соната» многозначное, и непосвященные часто смешивают два понятия: помимо музыкальной формы этим термином обозначают инструментальное произведение, в отличие от кантаты, произведения вокального.

— Разумеется, я знаю, что такое сонатная форма. К чему ты клонишь?

— Мне нравится воображать сонатную форму в виде музыкальной драмы: там есть персонажи, то есть темы, с которыми мы знакомимся в начале произведения. Затем с этими персонажами что-то происходит в развитии тем. И наконец, в заключение, все благополучно разрешается. Ты позволишь?

Даниэль взял подставку, которой играла Софи, при этом их руки мимолетно соприкоснулись. Потом он достал из кармана пиджака фломастер и начал рисовать.

— Бетховен обычно создавал свои музыкальные темы, то есть своих персонажей, на основе небольших мотивов, вот таких небольших коробочек:

— Похоже на кирпичики «лего».

— В каком-то смысле это и есть кирпичики, — согласился Даниэль. — Мотив — это фрагмент мелодии с собственной индивидуальностью, поэтому мотив узнаваем, он может быть выделен из основной конструкции, представляющей собой тему, для того чтобы так или иначе соединиться с другими мотивами.

— Я знаю. В музыке это называется развитием темы. Но я все еще не вижу, куда это нас приведет.

— Внутри произведения все эти кирпичики могут сочетаться в различных, я бы сказал, бесконечных вариантах. Если такая вот «конструкция лего» распадется, говорят о фрагментах,если слегка изменится — о вариациях,а если будет сведена к своему минимальному выражению, получится сгущение.Безусловно, существует еще множество техник, но эти три наиболее характерны для Бетховена. Это один из факторов, благодаря которым я с каждым разом все больше убеждаюсь в том, что аллегро Десятой симфонии целиком принадлежит Бетховену. Я не хочу оскорбить память твоего отца, но мне кажется, что развитие тем было столь изобретательно…

— Разве мой отец не мог этого придумать? Я не согласна. Отец был куда более серьезным музыкантом, чем принято думать.

— Вряд ли я чем-то обидел Рональда Томаса, сказав, что в творчестве он не равен Бетховену. Никто не достиг высоты его гения и, скорее всего, никогда не достигнет.

Софи Лучано, казалось, надоело играть с подставкой для бокала, и она принялась медленно вертеть один из своих янтарных браслетов.

— Раз ты пришел к подобным выводам после одного прослушивания, зачем тебе понадобилась я? Зачем тебе запись концерта?

— Хороший вопрос. Попробую объяснить тебе на примере. Если сейчас я попрошу тебя закрыть глаза и представить чье-то лицо — скажем, актера Эда Харриса…

— Эда Харриса? Почему именно его?

— Потому что в одном фильме он играл Бетховена. Впрочем, если ты предпочитаешь Гари Олдмана…

— Эд Харрис подойдет. Да, легко могу представить себе его лицо. И что дальше?

— Не задумываясь, правда?

— Его лицо ни с чьим другим не перепутаешь.

— И ты совершенно уверена, что узнаешь его из миллиона.

— Ну да.

— Тогда представь себе, что я даю тебе ручку и бумагу и прошу описать лицо Эда Харриса словами. Разве тебе не покажется, что это куда труднее?

— Не знаю.

— Зато я знаю точно. Как ты думаешь, сумел бы я понять, кого ты имела в виду, только по твоему описанию?

— Наверное, нет. Но я не писательница.

— Даже в этом случае ты вряд ли бы этого добилась. И знаешь почему? Наш мозг разделен на две части, левое полушарие мыслит словами, а правое — образами и звуками. И если ты пытаешься словами изобразить лицо Эда Харриса, мозговая деятельность перемещается из одного полушария в другое, и левое полушарие подавляет правое. Со мной такое иногда случается, когда я анализирую музыку. Мне необходимо как следует разобраться в партитуре или записи, чтобы сказать судье: по таким-то причинам это мог написать только Бетховен.

— Судье? Ты мне сказал, что ты музыковед. Значит, ты сотрудничаешь с полицией?

— Только в том, что касается расшифровки партитуры.

— Мне очень жаль, но у меня нет ни рукописи, ни записи.

— Софи, если я скажу тебе, что, проанализировав партитуру, мы далеко продвинемся в расследовании убийства, ты все равно ответишь, что у тебя нет того, о чем я прошу?

Софи Лучани задумалась.

— Если подождешь минут пять, я поднимусь к себе в номер и принесу запись в формате mp3, которую я сделала во время генеральной репетиции.

Хесус Мараньон провел инспектора Матеоса в свой кабинет и показал ему сейф «Штокингер» с дисплеем, служившим также и клавиатурой.

— Я храню здесь всякую ерунду, — объяснил миллионер. — Наличные деньги, не очень ценные облигации и бриллиантовое колье жены. Планы по установлению Нового Порядка и захвата власти над миром спрятаны в сейфе в моей ложе, он надежнее.

— Зачем вы показываете мне свой сейф? О каких планах вы говорите? — спросил инспектор Матеос, подхватывая шутку Мараньона.