Однажды в столовой я заметил человека, который всегда был окружён толпой студентов. Ему было лет тридцать и у него было лицо мыслителя. Большие, тёмные глаза, огромный лоб, коричнево-золотистые волосы и сильный рот. Он был в толстовке с пояском. Говорил он очень медленно, часто не успевая заканчивать предложения. Периодически кто-то задавал ему вопрос, и он медленно отвечал, как будто пытаясь дать чёткую формулировку.

— Кто этот человек? — спросил я рядом стоящего студента.

— Мы зовём его Невским Сократом, — ответили мне. — Он из «старичков». Его фамилия Честер, наверное, от английских предков.

— Семья Честеров владеет текстильными фабриками в Петербурге, — заметил я.

— Возможно, он один из них, я не знаю. Честер был успешным адвокатом, но потом что-то произошло, он всё бросил и поступил в университет. В результате он окончил Имперский Лицей и занялся философией. Я часто вижу его на семинарах профессора Лосского о Канте.

Он потрясающий человек, но немного эксцентричный, на мой взгляд.

Он сколько уже в университете?

— Я не знаю, он уже тут был, когда я пришёл, а я на последнем курсе, то есть он тут минимум пять лет.

— Вечный студент?

— Наверно.

Я подошёл к этой группе студентов за столиком Честера. Он обсуждал моральность человека.

— Человек имеет душу, мы все соглашаемся с этим, — говорил он.

— Но не все из нас, — ввернул кто-то.

— Мы все должны согласится с этим, — упрямо продолжал Честер. — Я не даю определение души. Это подобие вместилища интеллектуальных и моральных признаков человека.

— Смутное определение, — заметил один из слушателей.

— Не такое смутное, как вам кажется. Каждый из вас чувствует присутствие души. Несмотря ни на что, она в вас. Именно благодаря ей, вы демонстрируете мудрость и глупость, хорошее и плохое.…. Мы не должны отягощаться вопросами умозрительной или опытной философии. Мы должны иметь ввиду только основные вопросы теории познания и этики.

Его голос был глухой, в котором была некая гипнотическая сила. Слова мало значили. Человек, который произносил эти слова, был человеком страстных и неколебимых убеждений. Однако он никого не уговаривал. Он не пытался ничего никому внушить. Он не доказывал, он просто говорил от чистого сердца. Его отношение к слушающим было дружеским, даже ласковым, однако, он был как бы повёрнут внутрь.

— Вы толстовец, Честер? — спросил кто-то.

Он отрицательно замотал головой. Студент, сидевший рядом с ним, видимо его ярый приверженец, ответил за него:

— Конечно, нет. Толстой ищет в морали убежище от внутренних, личных конфликтов.

Этот студент был почти что оскорблён:

— У Толстого для всех один стандарт. Мы не пропагандируем никакие обобщения в этой области. Человек должен сам найти свою душу. Человек должен самораспознать свои собственные врождённые ценности. Все люди в основном добрые. Если они делают зло, это потому, что они не знают свою собственную душу. Их незнание уводит их не туда. Из этих соображений мы против наложения любых правил и устоев на индивидуумов. Каждый человек должен найти себя сам через познание своей собственной души.

— Но человек слаб, — возразил первый студент, возможно, последователь Толстого. — В нём один дьявол. Он должен иметь чьё-то руководство или устои.

— Толстой, — проповедовал приверженец Честера, — Не понимает ценность индивидуума и её роль в развитии морали. У него ложное понимание хорошего. Да! Есть много несоответствие в жизни людей, много слабости. Но моральная слабость и проступки людей всегда непроизвольны, это их реакция против подавления индивидуальности человеческой души. Человек никогда не делает зло ради его самого.

— Не означает ли это, Честер, что ты против любой формы тирании, религиозной, политической и социальной? — кто-то спросил Честера.

— Тиран — это воплощение зла. Это источник всего зла на земле, — опять ответил студент Честера.

Я побежал в свой лабораторный класс, на который я опаздывал из-за встречи с интересным человеком. Я решил встретиться с Честером. Однако прошло несколько недель, прежде чем мне представилась эта возможность.

Был поздний июльский вечер, белая ночь. Было немного туманно. Я прогуливался вдоль берега Невы. Я спустился к реке и нагнулся зачерпнуть воды. Только тогда я заметил человека, сидящего на ступеньках.

— Я знал, что ты придёшь, — сказал он.

Это был Честер.

— Но вы меня не знаете, — я был озадачен.

Он молчал, как будто я ничего не сказал.

— Вообще-то я хотел с вами поговорить, — пробормотал я.

— Я знал это. У вас беспокойная душа. Но со временем вы найдёте себя так же, как я нашёл себя.

— Как?

Ответа не последовало. Мы сидели в тишине несколько минут. Он даже не двигался, и глаза его были закрыты. Было даже не слышно, как он дышит. Вдруг он открыл глаза и произнёс: