— Плотно прижмите повязку к ране… — только и смог он сказал.

— Дайте ей выпить! — крикнул кто-то.

Во всей этой суматохе Валманна не оставляли мысли о сценах, которые разворачиваются сейчас в комнате на четвертом этаже. Но до приезда «скорой» уйти из бара он не мог. И расследование убийства Лилиан Петтерсен больше не входит в его обязанности. Как и слежка за Агнаром И. Скардом. Он не мог официально прикрыться этим и сбежать. Валманн сам причастен к тому, что случилось, и если он бросит пострадавшую и нарушит указания начальницы управления, то беды не миновать. В его случае на карту поставлена работа.

Посетители принялись высматривать «скорую». Опустившись на колени, бармен оттирал с пола кровь. Женщина всхлипывала, а ее приятель, примостившись рядом, неловко поглаживал ее по голове. Кровотечение не прекращалось, а воя сирен слышно не было. Сейчас многие празднуют, а выпив, люди способны натворить глупостей. У работников «скорой» полно дел. И с каждой минутой шансы Валманна на то, что он проникнет в номер на четвертом этаже и, возможно, предотвратит еще одну трагедию, уменьшались.

В лифте ее спасли двое веселых гостей, — видимо, они поднимались в комнату, чтобы немного разогреться, а потом продолжить веселье в баре. Это означало, что Агнару И. Скарду пришлось сдерживать свои желания. Она посмотрела на собственное отражение в зеркале — все в порядке. Вот только колени дрожали, а капли пота скатывались в увеличивающий грудь бюстгальтер.

Как только они оказались в комнате 416, а дверь за ними закрылась, он тут же набросился на нее. Но она оттолкнула его:

— Нет, Агнар, не так!

— А как же? — прошипел он. — Как ты хочешь? Что с тобой произошло? Ты что, решила разыгрывать недотрогу? Передо мной?

— К чему такая спешка?

— Я ждал тебя больше пяти лет! Я думал, что ты умерла! Я оплакивал тебя. Я больше не встречал таких, как ты… — Он хотел обнять ее сзади, сжать ее грудь, но она выскользнула из его объятий. Она была гибкой и сильной, а он терял хватку.

— Я же сказала, Агнар — не так! — Она заметила, что приказной тон действует на него немедленно. Возможно, он так возбудился от удивления. Ведь в их прежней жизни он никогда не слышал от нее возражений. — Сначала, дружок, давай выпьем по бокалу…

В ответ он лишь ухмыльнулся. Ей все же удалось его успокоить. Во всяком случае, на какое-то время. Подойдя к мини-бару, она открыла дверцу, вытащила оттуда маленькую бутылочку шампанского и, достав с полки два бокала, принялась умелыми движениями вытаскивать пробку.

Широко раскрыв глаза, он следил за каждым ее движением, словно зритель на каком-то удивительном спектакле.

— Я не пью. И ты прекрасно это знаешь.

— Садись! — приказала она. Он повиновался. — Это неплохое начало. Ты так не считаешь? — Пробка вылетела из бутылки. — Ты и я. Спустя все эти годы. Великое воссоединение! — Разлив шампанское по бокалам, она протянула ему один из них. — Пей!

Она залпом осушила свой бокал. Он сидел, не шелохнувшись, словно зачарованный.

— Ты так изменилась.

— Агнар, милый мой, ведь прошли годы. Ты и сам изменился. У тебя все волосы выпали. И ты потолстел. — По его гримасе было ясно, что подобные высказывания ему не нравятся, однако он не шевельнулся. — И я слыхала, что ты ударился в религию. Стал самым настоящим проповедником.

— Я всегда верил в Бога.

— Вон оно как. Значит, я просто не помню, чтобы эта вера как-то влияла на твое поведение.

— Не понимаю, о чем ты. Я всегда был добрым христианином. Но тебе было наплевать на мои мысли и чувства. Ты была слишком поглощена собой.

— Ну то, например, что ты сотворил со мной, нельзя назвать особо христианским поступком. И так продолжалось многие годы. Ты даже называл это любовью.

— Любовь послана нам Богом.

— А побои — тоже? — Лишь самообладание помогало ей не закричать.

— Не смей! — воскликнул он. — Я всего лишь человек! Признаю, я был жалким и слабым. Но ты сама виновата! Меня искушал дьявол, затаившийся в женщине! И ты не противилась! Тебе это нравилось не меньше, чем мне! — Его лицо налилось кровью, глаза сверкали, он постоянно облизывал губы.

— Так вот как ты себя успокаивал все эти годы? Значит, мне нравилось, когда ты издевался надо мной? А может, твой Бог просто разрешил тебе это?

— Я… Ты не можешь… Не смей так неуважительно называть Его имя! — выдавил он.

— Пей! — Она вновь наполнила свой бокал.

Он сидел в единственном в комнате кресле, а она пристроилась на краешек кровати, напротив него. Потом она медленно положила ногу на ногу. Подол юбки немного задрался, обнажив полоску кожи над шелковым чулком.