— Именно так, — подтвердила Ольга.

— Стаж большой?

— Более восьми лет, не считая клинординатуры.

— Прекрасно. Тогда скажите мне, то есть нам всем, — поправился доцент, — в каких случаях в качестве антидота лучше применять унитиол, в каких – тиосульфат натрия, а в каких – атропин?

Вопрос годился для студента пятого курса, но для анестезиолога с десятилетним стажем (клиническая ординатура хоть и считается учебой, но от работы ничем не отличается) был просто-напросто оскорбительным. Все равно что поинтересоваться у десятиклассника, сколько будет дважды два.

— Унитиол – при отравлениях сердечными гликозидами, соединениями мышьяка, висмута, хлора, ртути, а также при алкогольной интоксикации, — Ольга отвечала спокойно, не выказывая никаких эмоций. — Тиосульфат натрия – также при отравлениях соединениями мышьяка и ртути плюс при отравлениях цианидами, соединениями свинца и йода, атропин – при отравлениях фосфорорганическими инсектицидами.

— А можете перечислить основные причины дыхательной недостаточности при отравлениях? — второй вопрос Холодкова был под стать первому.

— Альвеолярная гиповентиляция, вызванная угнетением дыхательного центра, слабостью или параличом дыхательной мускулатуры и острым обструктивным синдромом. — Ольга продолжала отвечать так же бесстрастно – у каждого педагога свой способ проверки знаний. — Нарушение свойств альвеолярно-капиллярной мембранной проницаемости. Нарушения соотношения объема вентиляции и гемоперфузии легких.

— Спасибо, — сквозь зубы процедил Холодков и продолжил свой рассказ о родной кафедре.

Что было сделано для развития отечественной токсикологии, какие написаны монографии, по каким темам защищались диссертации, и так далее… Рассказ растянулся более чем на час. Холодкова не перебивали, а он не задавал вопросов. В заключение он раздал курсантам распечатки плана занятий и предупредил:

— У нас принято самостоятельно изучать материал до занятия, чтобы приходить подготовленными. Сами понимаете, в невспаханную землю сколько семян не бросай – ни одно не взойдет. Так что читайте, вникайте, а на занятиях станем углублять и закреплять. Ясно вам, доктора?

Слово «доктора» Холодков произнес с иронией, даже с презрением. Произнес так, что оно прозвучало как «придурки».

Доктора промолчали. Холодков буркнул под нос нечто невнятное, должно быть, слова прощания, и ушел.

— Уникальный экземпляр!

— Да козел он! Самый настоящий козел!

— Кто это был, народ?

— Это был доцент Холодков по прозвищу Холодец, — просветил тот, что сидел перед Даниловым. — Во всем Склифе, где дерьма хватает с избытком, нет никого хуже. Тупой, склочный и крайне злопамятный, учтите на будущее. В отношении Холодца все, включая и заведующего кафедрой, и дирекцию, придерживаются древнего принципа – не тронь, вонять не будет, хотя это и не совсем верно. Холодец воняет, и когда его не трогают, только не так сильно.

— Сколько фасона, умноженного на гонор! — оценил кто-то из женщин.

— А что вы хотите? Холодков – голубых кровей, не чета нам с вами. Его тесть сидел в Минздраве на большом посту, благодаря чему Холодец и вылез в доценты. Однако реорганизации [2] тесть не пережил – поперли его, бедолагу, на пенсию. Карьера Холодца сразу же встала, докторскую ему завалили, с кафедры и из Склифа, можно сказать, уже выжили.

— Как это выжили, если мы только что его видели? — спросил Данилов.

— Его отправляют в сто тридцать шестую больницу заведовать отделением токсикологии. — Судя по осведомленности, можно было догадаться, что говоривший долгое время работал в Склифе. — Наша переподготовка – его лебединая песня. И споет он ее нам во весь голос, будьте уверены!

Отделение токсикологии в 136-й городской больнице было решено создать в помощь Московскому Центру острых отравлений, расположенному в НИИ Скорой помощи имени Склифосовского. Москва растет, а соответственно, растет и число отравлений. Часть токсикологов из Склифа переходила на новое место. Их заменяли новыми врачами, одним из которых оказался Данилов. Оказался совершенно, можно сказать, случайно. Пришел поинтересоваться насчет работы в физиотерапевтическом отделении, а в итоге попал в токсикологию.

— Наша работа требует определенной самоотверженности. — На Данилова заведующий отделением произвел благоприятное впечатление и Данилов на него, кажется, тоже. — С другой стороны, высокие требования и постоянное напряжение довольно неплохо оплачиваются. Зарплата плюс надбавки плюс ежемесячные премии…

Ежемесячные премии – любимая тема руководства. Данилов, как человек бывалый, больше ориентировался на размер оклада.

Оклад Данилова полностью устраивал.

— Не подумайте, что я набиваю себе цену, но мне действительно надо бы день-два на размышление, — сказал Данилов.