Канцлер Шушниг и президент Миклас относились к нему с некоторым доверием: Зейс-Инкварт служил в том же Тирольском полку, что и канцлер, и был католиком, регулярно посещающим церковь.

20 февраля в рейхстаге Гитлер произнес гневную речь о десяти миллионах соотечественников, лишенных родины и оказавшихся за границами Германии. Он имел в виду немецкое население не только Австрии, но и Чехословакии. Гитлер угрожающе сказал, что не потерпит нарушения их прав. В этот день создатели немецкого телевидения провели первый эксперимент: организовали трансляцию речи фюрера на несколько телевизионных приемников.

Мир с волнением и страхом следил за неврастеническими приступами мрачного психопата из Берхтесгадена. Один из французских министров заявил в парламенте:

— Не будем проявлять героизм ради Австрии, лучше укроемся за нашей линией Мажино.

Лидер французских социалистов Леон Блюм обратился к депутатам от правых партий:

— Вена будет оккупирована! Совершенно очевидно, что завтра немецкие войска будут в Праге, а затем, быть может, и в Париже! Объединимся же, создадим правительство национального единения!

Правые депутаты злобно кричал:

— Долой евреев! Блюм — это война!

Европейские державы ждали, как поведет себя Англия. Поздним вечером 20 февраля подал в отставку британский министр иностранных дел Энтони Иден.

Он написал премьер-министру Невиллу Чемберлену: «События последних дней ясно указывают на то, что между вами существует расхождение во мнениях по вопросу исключительно важному по существу и чреватому серьезными последствиями. Я не могу рекомендовать парламенту политику, с которой не согласен. Более того, я понял, как это понимаете и Вы, что мы придерживаемся различных взглядов на существующие международные проблемы и на методы, с помощью которых мы должны стремиться разрешить эти проблемы».

Невилл Чемберлен был намерен сам заниматься дипломатией и проводить политику умиротворения Гитлера через голову министра иностранных дел. В ответном послании премьер-министр сделал вид, что никаких разногласий между ними нет:

«Дорогой Энтони,

я выражаю глубочайшее сожаление, которое разделяют со мной все наши коллеги, по поводу Вашего сообщения о

принятом Вами решении уйти с важного поста, на котором Вы так превосходно работали с первого же дня.

Я тем более сожалею об этом, что разногласия, которые возникли между нами, ни в коей мере не касаются конечных целей или основ нашей политики».

Уинстон Черчилль записал в дневнике:

«Я сидел в своей старой комнате в Чартуэлле, когда мне позвонили и сообщили, что Иден ушел в отставку. Признаюсь, что сердце мое упало и на некоторое время мрачные волны отчаяния захлестнули меня… Мне казалось, что только этот человек, молодой и сильный, противостоит затянувшейся, гнетущей, тягостной политике бездействия и уступок, просчетов и тщетных усилий.

Во многих случаях я поступал бы не так, как он, но в тот момент мне казалось, что он воплощает в себе все надежды английского народа, великого, старого английского племени, которое уже так много сделало для человечества и все же могло дать ему что-то и в будущем. Теперь он ушел.

Я глядел, как медленно проникал рассвет через окна моей комнаты, и перед моим мысленным взором вставало видение смерти».

Рассказывая об отставке Энтони Идена, историки вспоминают латинскую поговорку: «Felix opportunitate mortis» — «Счастливому и смерть благоприятствует». Иден ушел вовремя. Он находился вне правительства полтора года, худшие в истории британской внешней политики. Эти полтора года опозорили и разрушили политическую репутацию многих британских политиков.

Премьер-министр Чемберлен говорил тогда в парламенте:

— Мы не должны обманывать себя. Мы не должны пытаться обмануть малые и слабые нации, внушая им, что Лига Наций окажет им защиту против агрессии.

Британские консерваторы считали, что слова премьер-министра лишь проявление трезвого взгляда на вещи, признак здравого смысла. В реальности Невилл Чемберлен вел страну к катастрофе.

Слушая его, Гитлер чувствовал, что руки у него развязаны. СД через своих агентов устраивала выступления нацистов в Австрии. В центре Граца была организована мощная антиправительственная демонстрация. Хаос в Австрии привел к тому, что люди стали забирать деньги из банков. Канцлер Шушниг поклялся защищать республику до конца. В отчаянии он призвал рабочих провести контрдемонстрацию против нацистов и выступить в защиту самостоятельности Австрии.

Канцлер выложил на стол последний козырь. 9 марта он объявил, что через месяц, 13 марта, проведет в стране референдум. Пусть сами австрийцы решат, хотят ли они объединяться с Германией. Гитлера референдум не устраивал. Он приказал прервать суд чести над генералом Фричем и всем офицерам вернуться в свои части. Гитлер потребовал подготовить вторжение в Австрию до начала референдума. Но на совещании с руководством вооруженных сил выяснилось, что вермахт не готов. Тем не менее фюрер приказал к 12 марта подтянуть войска к границе с Австрией.