– Бенни, я решил выйти из Семьи, – Роберт не смотрел на Шульца, но сразу почувствовал его цепкое внимание. – Если я возьмусь – ты поможешь мне убраться с острова. И давай без нюансов, Бенни, – перехватил знакомый взгляд Роберт. – Убраться, сев на цеппелин, здоровым и при деньгах.

– Это будет сложно, Боб, – на стол лег свежий номер «Кетополиса для всех». – На последней странице.

«Разыскивается!» – кричал жирным шрифтом заголовок.

Тренькнул, задребезжал телефон.

– У аппарата, – буркнул в трубку Шульц.

«…Роберт Дикий Ирландец О’Нил. Возраст – тридцать семь лет. Вес – двести фунтов. Рост – пять футов десять дюймов. Волосы светлые, глаза зеленые. Возможно, носит бороду. Особые приметы – две серебряные коронки на нижней челюсти, Y-образный шрам на груди…»

– Если антиквар сейчас в городе, то куда ему подъехать? – спросил Шульц, помолчал и нажал на рычаг.

«…и два шрама от пулевых ранений на дюйм и три ниже левой лопатки. Всех имеющих информацию о местонахождении Роберта О’Нила…»

– Джимми! – зычно гаркнул Шульц. – Джимми! – Дверь вежливо скрипнула. – Найди потрошилу Дэнни и дуйте в порт к кротам, к головной конторе. Можешь взять мой «астин».

– Зоркого Дэнни? – на всякий случай переспросил молодой негр, за что получил такой взгляд, что вылетел из кабинета как ошпаренный.

Шульц помассировал переносицу, медленно приходя в себя.

– Вода, – опустил газету Роберт. – По таким особым приметам меня могут опознать только девки.

– Ты, кстати, зря дал им денег, – ухмыльнулся Шульц.

– Это были твои деньги, – пожал плечами Роберт. – Ну, так что, по рукам?

– Бобби, ты всерьез решил выйти из Семьи?

Ирландец на секунду задумался. Сейчас из окна кабинета Хрустальная Башня уже не казалась соляной колонной.

– Да, Бенни. Я хочу домой.

– Хорошо, – протянул руку Шульц. – Утром ты получишь пять тысяч крон, чистые документы и билет на дирижабль. После того, как принесешь мне сиамский ларец. Тебе что-нибудь нужно?

– Да, кое-какие инструменты. Но для начала – цирюльника, – ответил Роберт, пожимая ладонь. – А там, как разберусь, позвоню.

Через полтора часа из дверей отеля «Королевская перчатка» вышел священник. Швейцар подождал, пока святой отец закурит сигару, и услужливо подал ему желтый саквояж. Священник подбросил мелкую монетку, едва не попав в лицо швейцару, огладил черную бородку клинышком, поправил шляпу и зашагал вразвалочку вверх по Конторской улице.

Дом, в котором обитал Джеки Питс, более всего походил на пробку, но пробкой себя явно не ощущал. Хоть и затыкал брешь между массивными зданиями – гордо посматривал на соседей окнами пятого этажа и поблескивал латунью на фасаде: «Жилье от Шаговица».

Когда-то на месте этого незатейливо сложенного из ракушечника дома стояла скромная цирюльня господина Шаговица. Судя по тому, что теперь огромные медные ножницы висели на здании слева, рядом со змеей, душащей кубок, и вычурной вывеской «Чай, кофе и другие колониальные товары», дела у господина Шаговица за последние восемь лет пошли в гору. Справа же от ракушечной пробки, за солидной, в три кирпича, кладкой артели «Питск и К°», приглушенно грохотали станки, денно и нощно штампующие пуговицы для мундиров морских пехотинцев Его Королевского Величества.

Роберт еще раз сверил адрес – так и есть: окна выбранной Питсом квартиры выходили на крыши соседних домов.

– Бегущий по черепичному скату священник с кольтом в одной руке и желтым саквояжем в другой – должно быть, презабавнейшее зрелище, – мечтательно сказал голос. – Кстати, Бобби, а чем ты будешь придерживать подол сутаны, а?

Роберт скрипнул зубами и с надеждой посмотрел на вывеску магазина.

– Не думаю, чтобы там продавали выпивку, – иронично заметил голос. – Давай лучше работать.

Спорить Роберт не стал. По привычке оглядел улицу.

В этот предобеденный час она была донельзя спокойной. Пока Роберт изучал доходный дом господина Шаговица, мимо угрюмо протопал лишь мальчик с нераспроданной пачкой газет, да мелькнул вдалеке таксомотор, пробирающийся окраинами в сторону Горелой Слободы. На перекрестке, ярдах в трехстах, синели мундиры морских пехотинцев.

Роберт отшвырнул сигару и направился к дому.

Дверь в парадное, к удивлению, оказалась не заперта. Видимо, господин Шаговиц не дорожил благополучием квартиросъемщиков и сэкономил на консьерже. Даже автоматона на входе не было. Миновав не отличающийся чистотой крохотный вестибюль, Роберт вынул из саквояжа револьвер, взвел курок и не спеша поднялся по лестнице на пятый этаж.