— Не-ет! — завопил Беранек громко. Он закрыл ладонями лицо и повторял сквозь всхлипывания: — Я никого не убивал, я никого не убивал…

— Возьмите себя в руки! — строго сказал капитан. — Когда я увидел вас впервые, вы напоминали героя ковбойских фильмов, а сейчас от страха поджилки трясутся. Соберитесь и постарайтесь отвечать внятно. Вы мужчина ила пет?

Его слова, кажется, подействовали на Беранека. Он вытер глаза и сел прямо. Путаясь, повторяясь, порой лопоча что-то невнятное, он начал давать показания.

Причиной всему была лень, и Беранек сам охотно признал это. В хранилище, которым он заведовал, царил невообразимый беспорядок. Предметы из него забирали на выставки и возвращали, добавилось несколько коллекций из других замков, где собирались проводить реконструкцию. Иво все это куда-то рассовывал. Никакого учета, никакого порядка. «Что они могут мне сделать? — размышлял Беранек, подразумевая под словом «они» не только свое начальство, по и, по-видимому, все человечество. — Ну, обнаружат этот кавардак, выгонят меня, только и всего. Пока не тревожат, а потом увидим…»

Это «потом» наступило в мае. Началась инвентаризация и одновременно с ней подготовка новой экспозиции. Работники института сразу обнаружили беспорядок в хранилище, они только не знали его масштабов. Хаос в хранении экспонатов страшно злил Марию Залеску и очень заинтересовал архитектора Яначека. Он начал запугивать Беранека. Не привидениями, как Дарека, а строгими судебными карами, которые обрушатся на него за лень и разгильдяйство. Самое малое, что его ждет, — это многолетние выплаты за утерянные предметы. «Но не исключена и тюрьма, — пророчествовал Яначек, — где тебе, дорогой, придется не сидеть на нарах, а трудиться на стройках с лопатой. И трудиться по-ударному, только в газетах о тебе писать не будут…» А когда Беранек созрел и чуть не заболел от страха, архитектор предложил ему единственно возможный выход. Совершить кражу. Разумеется, хорошо закамуфлированную. С выломанными замками, с пустыми рамами от нескольких ценных картин. Но это в самом конце. Вначале надо незаметно похитить парочку самых дорогих полотен. Заработать на всю жизнь, чтобы гарантировать себя от всех превратностей судьбы.

Яначек разрабатывал план, а Беранек безропотно ему подчинялся. Архитектор сосредоточил свое внимание на трех картинах. «Луиза де ла Вальер» Миньяра, потому что через продавщицу одного антикварного магазина — Янда с Коваржем при этом обменялись взглядами — есть связь с каким-то французским коллекционером. Затем «Пейзаж с замком» еще одного француза, Пьера Шовена, восемнадцатый век. Третью картину выбрали тоже для заграничного покупателя, для кого — Беранек не имел понятия. Речь шла ни много ни мало о полотне итальянского художника эпохи Возрождения Джулио Романо «Святое семейство».

План Яначека был разбит на несколько этапов. На первом Беранеку следовало вносить в работу хранилища как можно больше беспорядка. Прятать где-нибудь картины, потом находить их. А три отобранных полотна засунуть в такое место, где их невозможно обнаружить. Прежде всего начнут искать портрет Луизы, потому что по спискам он числится в первом зале хранилища. Поэтому его нужно в первую очередь вывезти из замка. Затем — еще два. А потом уже хранилище взломают неизвестные преступники.

Похитить картины Яначек планировал с помощью «реставраторов». Вывоз мебели ни у кого не вызовет подозрений. Кроме того, забирать ее из замка будут по частям и отвозить разным реставраторам.

За первым предметом, секретером из рыцарского зала, должны были приехать утром двадцать третьего мая. А накануне вечером в него следовало спрятать Луизу. Но в последний момент Беранек струсил. Тогда архитектор решил дать ему что-то вроде задатка, чтобы Иво исчез со сцены и не испортил дела.

— Пятьсот крон! Не очень-то щедрый задаток, — заметил Янда. Беранек кивнул, даже не удивившись, что капитал знает сумму.

Вечером, как договорились. Иво пошел в ресторан. Вернуться должен был после полуночи, к тому времени Яначек кончит работу. Беранек действительно пришел в замок между четвертью и половиной первого, и свет у Дарека на самом деле горел, а потом погас — тут его показания были правдивыми. Но в их общей комнате Яначека он не застал — ни бодрствующего, ни спящего. Иво сидел на постели и трясся от страха. Архитектор пришел только минут через десять. Сообщил, что все в порядке, а задержался потому, что кто-то там шлялся…

— Стоп! — воскликнул Янда. — Он назвал имя?

— Нет. Сказал, что кто-то шлялся, и еще о том, что эта свинья всюду сует свой нос… Говорил не мне, а скорее бормотал про себя. Я понял так, что он на кого-то наткнулся у входа в рыцарский зал… Может, ему помешал Дарек, сказал я, потому что в окне у него горел свет. Но Яначек только рассмеялся: он просто боится сидеть в темноте. А если что и услышал, то спрятался под одеяло, полумертвый от страха.

— По замку Яначек передвигался без света?

— Да. Когда привыкнешь, это легко. Тому, конечно, кто знает здесь все уголки. Ночь была светлая, иногда выглядывала луна, а окна в коридоре и в зале широкие.

Потом Беранек рассказал о событиях утра следующего дня. Убийство спутало все их планы. Вначале они подозревали друг друга, но разнесся слух, что убийство было совершено незадолго до часа ночи. В это время они вместе находились в своей комнате. Потом — новая неприятность: в замок не пустили «реставраторов». Луиза осталась под крышкой секретера в рыцарском зале. «Переждем несколько дней, — сказал Беранеку Яначек, — а ты, главное, дай правдивые показания. Опиши вечер в ресторане, путь в замок, расскажи, что видел свет в окне у Дарека. И будь с ними немного фраером, ведь ты умеешь. Не забудь самое важное: когда ты пришел, я спал, как сурок. Сам много не говора, пусть из тебя все вытягивают. Не беспокойся, они постараются».