Эти испытательные прыжки на воду показали, что советская промышленность сумела обеспечить морских летчиков вполне надежными средствами спасения в случае аварии гидросамолетов вдали от берега.

Но этим наша работа не ограничилась. Иногда приходилось выполнять прыжки с чисто исследовательской целью, чтобы выяснить те или иные загадочные на первый взгляд происшествия.

Так, однажды над морем произошла авария самолета-истребителя при выполнении летчиком фигур высшего пилотажа. Летчик оставил самолет и тотчас раскрыл парашют. Спуск происходил нормально. Но на высоте около ста метров пилот вдруг оставил парашют и перешел в свободное падение. Причины несчастного случая были неясны. Зачем летчик освободился в воздухе от подвесной системы, мы понимали. В то время, прыгая с парашютом в воду, воздушный спортсмен заранее отстегивал карабины подвесной системы, освобождая правую руку из плечевого обхвата, и на высоте полуметра от воды бросал парашют. Но почему летчик проделал это слишком рано? Почему произошла такая губительная ошибка в определении высоты? Все это необходимо было выяснить, чтобы предупредить повторение подобных случаев.

Мне было разрешено тут же подняться в воздух. Наблюдающих за прыжком я предупредил, что отстегивать карабины подвесной системы не буду, но как только я окажусь на той высоте, где нужно оставить парашют, дам ракету. С берега должны были засечь, насколько точно мне удастся определить высоту, уловить момент начала приводнения. Раскрыв парашют и поправив ножные обхваты, я осмотрелся. Подтверждалось то, что было замечено еще в самолете. Стояло полное безветрие, и явление зеркальности, хорошо знакомое морским летчикам, было особенно сильным. Безоблачное небо отражалось на гладкой поверхности моря, поэтому определить расстояние до воды было очень трудно. Тщетно я напрягал зрение, стараясь хотя бы по береговой черте определить высоту. То мне казалось, что до воды добрых четыреста метров, то казалось, что ноги уже касаются воды. В один из таких моментов я дал ракету. Оказалось, что она была дана на высоте семидесяти-восьмидесяти метров. Теперь причина несчастного случая выяснилась, и были приняты меры, чтобы такие ошибки больше не повторялись — в инструкции для прыжков с парашютом на воду было указано, что оставлять подвесную систему спортсмен должен только тогда, когда его ноги коснутся поверхности воды.

Это происшествие еще раз подтвердило, как важно летному составу уметь правильно оценивать различные явления природы, особенно атмосферные. Они играют весьма серьезную роль в выполнении прыжков с парашютом, и о них мне хочется рассказать подробнее.

В детстве я любил читать журнал «Нива», разрозненные номера которого, изданные за годы, предшествовавшие первой мировой войне, лежали в деревянном ящике под моей кроватью. С особым интересом я читал описания полетов русских авиаторов, а их фотографии, на которых они были изображены возле неуклюжих и хрупких аппаратов тяжелее воздуха, аккуратно вырезанные и подклеенные на плотную бумагу, хранились у меня в особой тетради. Бесстрашный Уточкин, отважный Нестеров, первый в мире выполнивший «мертвую петлю», и другие авиаторы были моими любимыми героями.

В то время в одном из журналов я прочел статью, которая поразила мое воображение. Автора я уже не помню, а статья называлась «В неизведанных дебрях воздушного океана». В ней говорилось о глубоких, как пропасти, воздушных «ямах», о грозах и ураганах, которые подстерегают летчика в полете. Многое в этой статье было наивным и даже неверным, но автор приходил к правильному выводу, призывая летчиков изучать атмосферу, познавать особенности той среды, в которой происходит полет.

За истекшие десятилетия «неизведанные дебри воздушного океана» серьезно изучены. Сейчас атмосфера хорошо исследована. И в этом — значительная заслуга наших советских ученых и аэронавтов.

Хорошо изучены природа и законы движения воздушных масс. Это явление в атмосфере для нас, парашютистов, играет значительно большую роль, чем для летчиков. Конечно, данные о ветре на высотах необходимы и пилоту для ряда навигационных расчетов. Но он может противопоставить движению воздушных масс всю мощь двигателей своего самолета. Практически при современном развитии авиационной техники полет самолета почти не зависит от погоды и, в частности, от ветра. Другое дело — парашютист. Встречаясь с силами воздушной стихии, он борется с ними только своим мастерством, знаниями и терпением.

Парашют, спускаясь к земле, перемещается и в горизонтальном направлении. Скорость и направление этого движения зависят от скорости и направления перемещения воздуха. Поэтому, чтобы точно рассчитать прыжок, правильно оценить «воздушную» обстановку, испытатель должен знать основные законы движения воздушных масс.

Ветер возникает в результате неравномерного нагревания земной поверхности и различного барометрического давления над ней. Характер ветра зависит от плотности воздуха и его скорости. Обычно частицы воздуха движутся параллельно, но когда их скорость превышает определенную критическую величину, возникают мощные беспорядочные вихри, движущиеся в различных направлениях. Это явление в атмосфере называется турбулентностью. С ним мне довелось познакомиться на практике, когда я еще только выполнял свой третий или четвертый прыжок с парашютом.

Это произошло перед заходом солнца. В прозрачном бледно-голубом небе неподвижно висели редкие кучевые облака. Плоские снизу, они поднимались вверх мощными чуть розоватыми от заходящего солнца клубами. Я прыгал последним. Облачность увеличилась, но руководители полетов не обратили на это внимания.

Оставив самолет на высоте 800 метров, я сразу выдернул кольцо. Купол раскрылся нормально, но обычного плавного спуска не последовало. Меня стало сильно раскачивать на стропах, то быстро неся вперед на той же высоте, то вдруг бросая вниз сразу на несколько десятков метров.

— Вот они, воздушные «ямы», — невольно вспомнил я прочитанную в детстве статью о «дебрях воздушного океана». Но это были не воздушные «ямы», а внезапно возникшие турбулентные явления в атмосфере, которые часто наблюдаются при кучевой облачности.

В другой раз мне пришлось испытать превратности воздушной стихии, когда я работал уже испытателем, имел большой опыт и выполнил около тысячи разнообразных прыжков. Спускаясь с парашютом, я попал во внезапно налетевшую грозу. Это происходило на побережье Крыма. Грозная темно-синяя туча подкралась со стороны моря и со сказочной быстротой заволокла все небо. Спокойный спуск прервался, меня стало сильно болтать. Тучу, до которой, казалось, можно было дотянуться рукой, прорезала молния, такая яркая, что стало больно глазам. Загрохотал гром, и первые редкие капли дождя упали на купол парашюта, оставляя хорошо заметные снизу большие мокрые пятна. Затем на несколько секунд дождь перестал, наступила тишина; меня продолжало сильно раскачивать. И вот снова раздались мощные, оглушительные раскаты грома, и начался ливень, какой бывает порой на юге.