Гиацинта ничего этого не знала. Она не знала даже, что графиня уже провела состязание, она вообще начисто забыла о намерении поощрять литературу в королевстве.

Почему? Неужели вы не догадываетесь? Все ее мысли были поглощены принцем Удо. Хорош ли он собой? Какие у него волосы — темные или светлые? Вьющиеся или прямые?

Думает ли он о ней по дороге?

Виггз уже давно решила, что он влюбится в принцессу и женится на ней.

— Я думаю, — говорила она, — что он очень высокий, что у него чудесные синие глаза и золотые волосы.

Именно так выглядели принцы во всех книгах, с которых она вытирала пыль. Именно такими были все семь принцев, которым Веселунг пообещал руку Гиацинты: принц Гансклякс из Трегона, принц Ульрих, герцог Нульборо и все остальные. Бедный принц Ульрих! В самый момент победы великан, под которого принц вел подкоп, свалился прямо на него, и принц потерял всякий вкус к приключениям. В течение всех последующих лет его приводило в трепет любое существо, размером превышающее золотую рыбку, и остаток жизни он провел в полном уединении.

— Я думаю, он темноволосый, — сказала Гиацинта.

Ее собственные волосы были цвета спелой ржи. Бедный принц Гансклякс — я только что о нем вспомнил. Ах, нет, это был герцог Нульборо. Небольшая размолвка с чародеем привела к тому, что голова герцога навек осталась повернутой задом наперед, и ему так часто говорили «до свидания», лишь только он входил в гостиную, что он совершенно охладел к светской жизни и не покидал пределов собственного дворца, а акробатическая ловкость, с которой он умудрялся есть суп, служила для придворных неиссякаемым источником восхищения.

Но Гиацинта думала не о них, а о принце Удо. Гонец возвратился из Арабии с ответом, и прибытия его высочества ожидали на следующий день.

— Надеюсь, ему будет удобно в Пурпурной комнате, — говорила Гиацинта. — Только иногда мне кажется, что все-таки лучше было бы поместить его в Голубую.

Они уже поместили его в Голубую два дня назад, пока Гиацинте не пришла в голову мысль, что, может быть, ему будет удобнее в Пурпурной.

— Из Пурпурной вид лучше, — сказала всегда готовая помочь Виггз.

— Да, и солнца больше. Виггз, не забудь поставить там цветы… А книги?

— Я положила на ночной столик «Приключения странствующего рыцаря» и «Дикие животные у нас дома».

— О, я уверена, ему понравится. Теперь давай подумаем, что мы будем делать, когда он приедет. Это случится во второй половине дня, и, естественно, он захочет подкрепиться после путешествия.

— А что, если устроить пикник в лесу?

— Не думаю, чтобы кому-нибудь был особенно приятен пикник сразу после дальней дороги.

— Я обожаю пикники.

— Конечно, дорогая, но принц гораздо старше тебя, и в его жизни наверняка было так много пикников, что они ему могли надоесть. Полагаю, мне следовало бы принять его в Тронном Зале, но это так… так…

— Напыщенно, — подсказала Виггз.

— Вот именно. Мы будем чувствовать себя неловко. Я думаю принять его здесь, наверху. Я как-то меньше волнуюсь на свежем воздухе.

— А графиня будет?

— Нет, — холодно сказала принцесса. — Во всяком случае, — поправилась она, — она не будет приглашена. Добрый день, графиня. («Как это на нее похоже, войти именно в этот момент», — подумала Гиацинта.)

Графиня сделала реверанс:

— Добрый день, ваше высочество. Есть небольшое дело, касающееся вашего высочества. Я считаю своим долгом сообщить вам о результатах литературного состязания. — Она говорила очень мягко и тихо, будто уже простила принцессе незаслуженную обиду.

— Благодарю вас, графиня. Это очень интересно.

Графиня развернула длинный свиток.

— Премия присуждена… — она поднесла документ к самым глазам, — Шарлотте Гулигулинг!

— Понятно. Кто она такая?

— Женщина, заслуживающая всяческого уважения. Деньги придутся ей как нельзя более кстати. Ее поэма заключает в себе ряд неоценимых поэтических достоинств в сочетании с необычайной широтой и… ээ… глубиной взгляда, подобных которым я никогда не встречала. Совершенная форма несет в себе, если можно так выразиться, заряд внутренней эмоциональности и пленяет читателя неповторимой яркостью и точностью сравнений… Короче говоря…

— Короче говоря, графиня, она вам нравится.

— Она бесподобна! Но разумеется, вы мечтаете ознакомиться с этим шедевром. В ней всего лишь двенадцать сотен строк. Я сейчас продекламирую ее вашему высочеству.