Массовый человек, упрощенный, усредненный, повышенно внушаемый, становится этим искомым объектом. Сознание массового человека оказывается насквозь структурировано немногими, но настойчиво внедряемыми в него утверждениями, которые, бесконечно транслируясь средствами информации, образуют некий невидимый каркас из управляющих мнений, установлений, ограничений, который определяет и регламентирует реакции, оценки, поведение публики».

Ранее, на всем протяжении истории, главным источником подавления людей служили физические методы воздействия— от изощренных пыток инквизиции до современных средств массового уничтожения. Сейчас, после разгрома СССР в информационно-психологической войне, стало ясно, что появилось новое средство господства над людьми.

Первый этап информационно-психологической войны против СССР берет свое начало в 1946 году, начиная со знаменитой речи Черчилля в Фултоне. Победив в войне, СССР стал сверхдержавой, возглавил образовавшийся тогда социалистический лагерь и фактически оказался главной надеждой развивающихся стран, сражающихся против империализма. Все это представляло собой прямую угрозу интересам США, поэтому они начинают широкомасштабные действия, направленные на ликвидацию Советского Союза.

Первоначальные планы США подразумевали военное решение. Предполагалось до 1948 года начать превентивную войну, опираясь на монополию США. За первые 30 дней намечалось сбросить 133 атомные бомбы на 70 советских городов, из них 8 — на Москву и 7 — на Ленинград, в дальнейшем предполагалось сбросить еще 200 атомных бомб. Правда, контрольные расчеты показали, что стратегическая авиация США в 1949–1950 гг. еще не могла нанести СССР непоправимый удар, который сделал бы его неспособным к сопротивлению.

Одновременно в ЦРУ началась разработка операций психологической войны. Это понятие в уставном документе американской армии (наставление N33-5) определяется так:

«Координация и использование всех средств, включая моральные и физические (исключая военные операции регулярной армии, но используя их психологические результаты), при помощи которых уничтожается воля врага к победе, подрываются его политические и экономические возможности для этого; враг лишается поддержки, помощи и симпатий его союзников и нейтралов или предотвращается получение им такой поддержки, помощи или симпатий; создается, поддерживается или увеличивается воля к победе нашего собственного народа и его союзников; приобретается, поддерживается и увеличивается поддержка, помощь и симпатии нейтралов».

18 августа 1948 года Совет национальной безопасности США принял директиву 20-1 «Цели США в войне против России». Эта дата обычно считается началом информационной войны США против СССР. Директива 20-1 была впервые опубликована в США в 1978 г. в сборнике «Сдерживание. Документы об американской политике и стратегии 1945–1950 гг.»:

«Правительство вынуждено в интересах развернувшейся ныне политической войны наметить более определенные и воинственные цели в отношении России…

Мы стремимся к созданию таких обстоятельств и обстановки, с которыми нынешние советские лидеры не смогут смириться и которые им не придутся по вкусу. Возможно, что, оказавшись в такой обстановке, они не смогут сохранить свою власть в России. Однако… если Советское правительство исчезнет со сцены, мы не должны сожалеть по поводу случившегося, но и не возьмем на себя ответственность за то, что добивались или осуществили это.

Речь идет прежде всего о том, чтобы сделать и держать Советский Союз слабым в политическом, военном и психологическом отношении по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля. Мы должны прежде всего исходить из того, что для нас не будет выгодным или практически осуществимым полностью оккупировать всю территорию Советского Союза, установив на ней нашу военную администрацию. Это невозможно как ввиду обширности территории, так и численности населения… Иными словами, не следует надеяться достичь полного осуществления нашей воли на русской территории, как мы пытались сделать это в Германии и Японии. Мы должны понять, что конечное урегулирование должно быть политическим.

[В случае войны] мы должны принять в качестве безусловной предпосылки, что не заключим мирного договора и не возобновим обычных дипломатических отношений с любым режимом в России, в котором будет доминировать кто-нибудь из нынешних советских лидеров или лица, разделяющие их образ мышления…

Так какие цели мы должны искать в отношении любой некоммунистической власти, которая может возникнуть на части или всей русской территории в результате событий войны? Следует со всей силой подчеркнуть, что независимо от идеологической основы любого такого некоммунистического режима и независимо от того, в какой мере он будет готов на словах воздавать хвалу демократии и либерализму, мы должны добиться осуществления наших целей.

Мы должны создавать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы некоммунистический и номинально дружественный к нам режим: а) не имел большой военной мощи; б) в экономическом отношении сильно зависел от внешнего мира; в) не имел серьезной власти над главными национальными меньшинствами; г) не установил ничего похожего на железный занавес…

Мы должны ожидать, что различные группы предпримут энергичные усилия, с тем чтобы побудить нас пойти на такие меры во внутренних делах России, которые свяжут нас и явятся поводом для политических групп в России продолжать выпрашивать нашу помощь. Следовательно, нам нужно принять решительные меры, дабы избежать ответственности за решение, кто именно будет править Россией после распада советского режима. Наилучший выход для нас— разрешить всем эмигрантским элементам вернуться в Россию максимально быстро и позаботиться о том, в какой мере это зависит от нас, чтобы они получили примерно равные возможности в заявках на власть».