— Но мы это скрываем, — подмигнув, сказал егерь. — С тех пор как его светлость вернулся, ни один браконьер не смеет сунуть нос в лес. Все знают, что он привез каких-то ядовитых пауков и выпустил их на волю.

— Я бы с удовольствием ознакомилась с коллекцией лорда Бромвелла, — заявила Нелл, поняв, что собранные в ней пауки не представляют опасности.

— Ну, я-то их уже видел, так что мы с Брутом пойдем по своим делам, — сказал Биллингс.

Он шлепнул себя по бедру, и Брут сразу вскочил и потрусил к нему. Затем, поклонившись виконту и Нелл, старик в сопровождении собаки исчез в лесу.

— Вы действительно хотите посмотреть мою коллекцию? — смущенно спросил лорд Бромвелл. — Я не обижусь, если вы откажетесь.

Нелл вдруг разобрало любопытство и желание понять, чем именно эти странные создания так глубоко интересуют виконта, что он отправился в дальнюю экспедицию и рисковал жизнью, чтобы собрать коллекцию для их изучения.

— Да, очень хочу.

Он радостно улыбнулся, повернулся и указал ей на стоявшее в стороне каменное строение. Она не заметила его прежде из-за того, что оно почти полностью скрывалось за густым и высоким кустарником.

— Биллингс сам распустил слух о ядовитых пауках, — пояснил Бромвелл, ведя ее к строению. — Сказал, что это отпугнет браконьеров больше, чем капканы.

— И, как видно, он не ошибся, не так ли?

— Судя по всему, да, — снова улыбнулся он.

Когда они оказались у небольшого каменного сарая, он отодвинул щеколду, распахнул грубо сколоченную дощатую дверь и отступил в сторону, пропуская ее вперед.

— Добро пожаловать, миледи, в мой райский уголок.

Она неуверенно вошла в полутемное помещение около двадцати футов в ширину и тридцати — в длину. Сквозь два широких квадратных окна, наполовину прикрытых ставнями, проникал слабый свет, да в дальнем конце сарая в камине был разожжен небольшой огонь.

Справа от входа тянулись полки со стеклянными банками, наполненными какой-то жидкостью, в которой плавали экземпляры пауков, центр сарая занимал дубовый стол с изрезанной поверхностью, уставленный оловянными подсвечниками с оплывшими свечами, масляной лампой, кипой бумаг и коробкой карандашей, какими пользуются художники. Около камина помещался деревянный комод с широкими и низкими ящиками, над ним — полки с книгами. С другой стороны камина на старинном буфете была расставлена кухонная утварь: чайник, тарелки, чашки, ножи, вилки, еще какие-то вещи, назначение которых ей было неизвестно. У стены слева стоял диван на гнутых ножках с продавленным сиденьем, подушкой и небрежно брошенным одеялом.

Лорд Бромвелл подошел к дивану и сложил одеяло.

— Простите мне этот беспорядок. Обычно я бываю здесь один, а слуги обходят лабораторию стороной. Иногда я остаюсь здесь ночевать, когда работаю над своими записями, как в прошлую ночь.

Он поспешил к камину и, вынув из коробки серную спичку, дал ей загореться от огня и зажег масляную лампу. Когда лампа ярко засияла, Нелл смогла разглядеть содержимое банок.

Сколько пауков! Большие, средние, поменьше и совсем крошечные… И какое разнообразие! С тельцем, разрисованным странными узорами, крапинками, полосками, однотонно-темного цвета и даже абсолютно черного.

Неудивительно, что слуги избегают сюда заходить, подумала она.

— Я и не знала, что они бывают такими огромными! — пробормотала она, разглядывая один экземпляр.

— О, еще какими большими! В ящиках есть еще образцы. — Он кивнул на комод. — Мне было очень жалко лишать их жизни, но как иначе привезешь их домой, чтобы здесь подробно изучать.

Он указал на одну из банок:

— А вот этот паук — тот самый, который так напугал вас в пути, по-латыни Negenaria parietina, еще известный под названием паук-кардинал, очевидно, потому, что кардинал Уолси относился к ним так же, как и вы. Но вообще-то это обычная реакция на пауков, — продолжал он, с гордостью осматривая свою коллекцию. — Даже дочь человека, который одним из первых восторженно о них писал, их побаивалась. Ее звали Пейшенс.

Он искоса посмотрел на Нелл.

— Вы могли о ней слышать. Ее отцом был доктор Томас Маффит.

— Постойте… Вы имеете в виду этот стишок:

Так это не вымышленное лицо, а настоящее?

— Похоже на то, — усмехнулся он, — хотя автор стихотворения мне неизвестен.

Он прошел дальше и показал на другой образец.

— А этот красавец — тарантул, из Италии. Считается, что от его ядовитого укуса можно спастись только музыкой и дикими плясками.

Она сразу подумала о его незабываемом диком танце.

— Но вы сами в это не верите, да? — спросила она, заметив его насмешливую улыбку.

— Нет, хотя мысль интересная. Жители тех мест, где обитают эти пауки, когда-то проводили обряды, посвященные Бахусу. Думаю, что укус тарантула является всего лишь предлогом, позволяющим им продолжать свои вакханалии и…