Тут же слева на двух крепких подпорках во всю длину растянулось огромное дубовое бревно. Сидя на нем верхом, крохотный подмастерье в лохмотьях тюкал топором, пытаясь вытесать из бревна прямоугольную балку. Худые ручонки едва удерживали тяжелую рукоятку. Чуть дальше возвышалась странная конструкция из белого дуба, внутри которой работал хозяин мастерской; он обивал кожей кромки этой кабинки-ложи, снабженной толстыми ставнями на петлях, поскрипывающих при каждом ударе молотка.

Мужчина колотил, ребенок долбил. На Жакмора никто не обращал внимания; он растерянно постоял в Дверях и наконец решился прервать их занятия.

— Здравствуйте! — громко произнес он.

Хозяин оторвался от своих гвоздей и поднял голову. Показалось уродливое лицо с большим ртом, отвислыми губами и утюгообразным носом; высунулись крепкие жилистые руки, мохнатые толстым рыжим волосом.

— Чего тебе? — спросил он.

— Мне нужны кроватки, — сказал Жакмор. — Для детей, которые родились в доме на скале. Надо сделать две кроватки. Одну двухместную, а другую побольше — одноместную.

— Одну сделаю, — буркнул столяр. — Трехместную, два места по ходу движения.

— А еще одну, побольше… — вставил Жакмор.

— Еще одну побольше… Там видно будет, — решил столяр. — Ручной работы или на станке?

Жакмор посмотрел на щуплого подмастерья, который колошматил словно в забытьи; жалкий механизм, намертво прикованный к рабочему месту.

— Вручную будет дешевле, — пояснил столяр. — Станки — дорогое удовольствие, а этих недоносков — навалом, что десяток, что дюжина.

— Суровое здесь воспитание, — заметил Жакмор.

— Так вручную или на станке? — переспросил столяр.

— На станке, — решился Жакмор.

— Ну, конечно, — проворчал столяр. — А все из вредности, специально, чтобы мои станки износились…

— До завтра, — сказал Жакмор.

Затем, желая польстить хозяину, он сделал вид, что интересуется его работой.

— А это что у вас? — спросил он.

— Амвон, — ответил мужчина. — Для церкви.

Он казался гордым и смущенным одновременно. С каждым словом из хляби рта моросил слюнявый дождик.

— Амвон? — удивился Жакмор.

Он подошел поближе, чтобы получше рассмотреть конструкцию. Это был действительно амвон. Кафедра с крышкой. Престранная модель. Ничего подобного Жакмор раньше не видел.

— Я никогда не был в деревне, — сказал он. — И знаете, в городе их делают несколько иначе. Вот почему мне захотелось взглянуть.

— В городе, — сказал столяр, злобно посмотрев на Жакмора, — и в Бога-то уже не верят.

В этот момент маленький подмастерье выронил топор и рухнул, уткнувшись лицом в дубовое бревно. Внезапная тишина ужаснула Жакмора, он подошел к ребенку. Тем временем мастер отошел в сторону, вновь появился, держа в руках ржавую консервную банку, до краев наполненную водой, и плеснул содержимым в мальчика. Видя, что ребенок не поднимается, он запустил в него банкой. Подмастерье тяжело вздохнул, возмущенный Жакмор подался было вперед, чтобы ему помочь, но маленький грязный кулачок уже вновь поднимался и опускался в прежнем вялом однообразном ритме.

— Как вы жестоки, — сказал мастеру Жакмор. — Это же ребенок! Как вам не стыдно?!

Удар в челюсть чуть не опрокинул его навзничь, два шага назад сохранили зыбкое равновесие. Психиатр осторожно ощупал подбородок — хорошо еще, что борода смягчила удар. Как ни в чем не бывало столяр вновь принялся за работу. В очередной раз опустив молоток, он сделал паузу и небрежно бросил: «Зайди в воскресенье. Красивый получится амвон» — и с гордостью погладил поверхность. Лакированный дуб, казалось, вздрогнул от прикосновения.

— Твои кровати будут готовы в воскресенье, — добавил он. — Сам их заберешь. В пять часов.

— Хорошо, — ответил Жакмор.

Удары возобновились. Сгущался запах столярного клея. Жакмор посмотрел в последний раз на подмастерье, пожал плечами и вышел.

На улице было тихо. Психиатр пустился в обратный путь. Оставляя позади себя деревенские окна, он чувствовал дрожь занавесок. Откуда-то выбежала, напевая, маленькая девочка. Она несла огромный эмалированный кувшин, чуть ли не больше ее самой. Заходя в дом, девочка уже не пела.

Ангель и Жакмор сидели в просторном прохладном холле. Туда-сюда сновала служанка, возилась с напитками. Наконец поставила поднос с кувшином и стаканами перед Ангелем. Окна и дверь в сад были открыты. Время от времени в холл вдувало какое-нибудь насекомое, и его крылышки жужжали под высоким потолком.

Все умиротворялось.

— Кровати должны быть готовы сегодня в пять часов, — произнес Жакмор.

— Значит, они уже готовы, — сказал Ангель. — Наверняка имелось в виду пять часов утра.