Шрифт:
Крысы, вы понимаете. Они нашли меня и там. Я начал видеть их на грудах старых книг в переплетной. Они бегали по самым высоким полкам и многозначительно поглядывали на меня сверху вниз. На прошлой неделе, в зале справочной литературы, доставая том энциклопедии «Британника» для пожилой посетительницы (с Ra до St, то есть, несомненно, содержавший статью «Rattus norvegicus», [29] не говоря уж про «Slaughterhouse»), [30] я увидел голодную серо-черную морду, которая смотрела на меня из щели. Та самая крыса, которая откусила сосок бедной Ахелои. Не знаю, как такое могло быть, ведь я точно убил ту крысу, но сомнений, что это именно она, не было. Я ее узнал. Да и как мог не узнать? В ее усиках застрял клочок джутовой мешковины, окровавленной джутовой мешковины.
29
Rattus norvegicus — серая крыса (лат.).
30
Slaughterhouse — скотобойня (англ.).
Сетки для волос!
Я принес том пожилой даме, которая попросила его (она пришла в библиотеку в горностаевом палантине, и черные глазки зверька холодно смотрели на меня). Потом просто покинул библиотеку. Много часов бродил по улицам и наконец забрел сюда, в отель «Магнолия». Здесь с того момента и пребываю, трачу деньги, которые заработал библиотекарем — что значения уже не имеет, — и пишу признание, которое как раз значение имеет. Я…
Одна из них только что прихватила меня за лодыжку, как бы говоря: Заканчивай, твое время почти истекло. Кровь запятнала носок. Меня это не тревожит ни в малейшей степени. В свое время я видел крови и побольше. В 1922 году кровь залила целую комнату.
И теперь я думаю, что слышу… или это мое воображение?
Нет.
Кто-то пришел в гости.
Я заткнул трубу, но крысы все равно смогли выбраться. Я засыпал колодец, но она тоже нашла путь наверх. И на этот раз я не думаю, что она одна. Я думаю, что слышу шаркающие шаги двух пар ног — не одной. Или…
Трех? Их трое? Девушка, которая могла стать моей невесткой, в лучшем мире вместе с ними?
Я думаю, да. Три трупа тащатся по коридору, их лица (то, что от них осталось) обезображены крысами. У Арлетт лицо к тому же еще и перекошено… ударом копыта коровы.
Еще укус в лодыжку.
И еще!
Как управляющий допустил…
Ох! Еще. Только они до меня не доберутся. И гости тоже, хотя я вижу, как поворачивается ручка, и до моих ноздрей долетает их запах, оставшаяся плоть висит на костях и воняет скотобойней…
ското…
Пистолет
Господи, где пи…
Прекратите
ОХ, ЗАСТАВЬ ИХ ПРЕКРАТИТЬ КУСАТЬ ME…
Статья из издающейся в Омахе ежедневной газеты «Уорлд гералд», опубликованная 14 апреля 1930 года
Тело Уилфреда Джеймса, библиотекаря Общественной библиотеки Омахи, найдено в номере местного отеля в воскресенье, после того как все попытки сотрудников отеля связаться с ним остались без ответа. Мужчина, занимавший соседний номер, пожаловался на «запах тухлого мяса», и горничная сообщила, что слышала «сдавленные крики или плач, словно человек мучился от боли», в пятницу, ближе к вечеру.
Неоднократно постучав в дверь и не получив ответа, детектив отеля воспользовался дубликатом ключа и обнаружил мистера Джеймса, навалившегося на письменный стол. «Я увидел пистолет и предположил, что мистер Джеймс застрелился, — сообщил детектив, — но никто не слышал выстрела, и в номере не пахло сгоревшим порохом. Проверив пистолет, я выяснил, что он двадцать пятого калибра, нечищеный и незаряженный.
К тому времени я, конечно, уже видел кровь. Однако никогда не видел такого раньше и надеюсь никогда не увидеть в будущем. Он искусал всего себя — руки, ноги, лодыжки, даже пальцы ног. Но это еще не все. Он что-то писал, а потом изжевал и изорвал все листы. Они валялись на полу. Такое происходит с бумагой, если крысы рвут ее зубами и когтями, чтобы потом строить гнезда. В конце концов он перегрыз себе вены. Я уверен, это и стало причиной смерти. Он, несомненно, повредился умом».
О мистере Джеймсе известно немногое. Рональд Куэрлс, старший библиотекарь Общественной библиотеки Омахи, взял мистера Джеймса на работу в конце 1926 года. «Ему не повезло в жизни, и потеря руки ограничивала его возможности, но в книгах он разбирался и представил хорошие рекомендации, — сообщил мистер Куэрлс. — Дело свое он знал, но был несколько замкнутым. Насколько я могу сказать, до того, как поступить сюда, мистер Джеймс работал на фабрике, и он говорил другим сотрудникам, что прежде, пока он не был инвалидом, ему принадлежала маленькая ферма в округе Хемингфорд».
«Уорлд гералд» непременно опубликует дополнительную информацию о мистере Джеймсе, полученную от читателей, которые, возможно, его знали. Тело отправлено в морг округа Омаха для последующей передачи родственникам. «Если родственники не объявятся, — сказал доктор Тэттерсол, заместитель главного врача морга, — полагаю, его предадут земле на окружном кладбище».
ГРОМИЛА [31]
1
Тесс по возможности соглашалась на двенадцать выступлений в год. По тысяче двести долларов каждое — у нее выходило более четырнадцати тысяч. Это был ее пенсионный фонд. Она доблестно продолжала свою серию о Клубе любительниц вязания «Уиллоу-Гроув». Однако после двенадцати книг прекрасно понимала, что не сможет вымучивать эту тему до самой старости, даже если дамские общества книголюбов, которые составляли основу ее читательской аудитории, и продолжат — что вполне вероятно — читать ее сочинения. Нет, конечно же, нет: так можно дописаться и до «шедевров» типа «Клуб любительниц вязания „Уиллоу-Гроув“ отправляется в Терре-Хот» [32] или «Клуб любительниц вязания „Уиллоу-Гроув“ на международной космической станции».
31
Big Driver © 2011. М. В. Жученков. Перевод с английского.
32
Терре-Хот — город в округе Виго, штат Индиана, США. Там находится тюрьма, где содержатся приговоренные к смертной казни и приговоры приводятся в исполнение.
Словно маленький трудолюбивый бельчонок, Тесс благополучно жила на вырученные за свои труды денежки, не забывая при этом делать «запасы на зиму». В последние десять лет ее накопления возрастали на двенадцать — шестнадцать тысяч долларов. Конечно, из-за резких колебаний фондового рынка накопленная сумма была не совсем такой, как ей хотелось, но, говорила она себе, если постараться — как маленький паровозик, который знал свое дело, — все должно получиться. Помимо этого, она еще трижды в год выступала бесплатно — так сказать, для успокоения совести — эдакого беспокойного человеческого органа, который, несмотря ни на что, время от времени все же давал о себе знать, когда она забирала свои честно заработанные деньги. Возможно, это происходило, оттого что болтовня и раздача автографов не совсем укладывались в давно сформировавшиеся представления Тесс о труде.
Помимо гонорара размером как минимум в тысячу двести долларов, было у нее и еще одно требование к организаторам: путь на машине в один конец до места должен предполагать только одну остановку на ночь. Это означало, что она редко выбиралась дальше Ричмонда на юг и дальше Кливленда на запад. Провести единственную ночь в мотеле было хоть и утомительно, но терпимо; две же ночевки подряд выбивали ее из колеи на неделю. Да и Фрицик, кот Тесс, не любил оставаться дома без хозяйки. Всякий раз, когда она возвращалась домой, он недвусмысленно напоминал ей об этом, навязчиво путаясь под ногами или предательски выпуская когти, устроившись у нее на коленях. И хоть Пэтси Макклейн, соседка, его исправно кормила, он в отсутствие Тесс почти ничего не ел.
Дело было не в том, что она боялась авиаперелетов или стеснялась выставлять приглашавшим ее организациям счета за дорожные расходы, точно так же, как она предъявляла им чеки за проживание в мотелях (что касается номеров, они никогда не были роскошными). Тесс попросту ненавидела толпы людей в аэропортах, беспардонный личный досмотр с полным сканированием, бесконечные задержки и то, как авиакомпании бессовестно стремятся брать деньги за все, что раньше предлагалось бесплатно. И еще это постоянное ощущение «невладения ситуацией» — вот оно-то было хуже всего. Стоило преодолеть нескончаемые проверки служб безопасности и получить приглашение на посадку, как приходилось вверять самое ценное, что у тебя было — жизнь, — в руки незнакомцев.