Постепенно легат начал понимать неустойчивый характер этого смешения кровей и религий, называемого Палестиной – по имени одного из некогда населявших ее древних племен, филистимлян. Он спрашивал себя: сможет ли когда-нибудь эта страна стать единой?

В полдень летнего дня 749 года от основания Рима, в пятнадцатый год правления Цезаря Августа и в 3753 год от основания мира, согласно представлениям иудеев, Иерусалим бурлил, как прокисший виноградный сок. Подойдя к Ограде язычников, окружавшей внутренний двор, легат выяснил, что не может пройти дальше. Никто, кроме иудеев, не имел права входить в следующие дворы. Даже Цезарь, как сказал распорядитель вызывающим тоном. Трое мужчин отправились бродить по улицам, на удивление оживленным, несмотря на жару и на то, что богатые люди отправлялись на лето в свои приморские резиденции или в Иерихон.

Два галла из царской стражи прогуливались, завтракая на ходу фигами и финиками и запивая их тамариндовым соком, который они купили у бродячего торговца. Другой торговец предлагал им листья руты, уверяя, что сок этих листьев позволяет легче переносить жару. Но оба галла, не доверявшие восточным снадобьям, отрицательно покачали головой. Проститутка открыто бросала в их сторону бесстыжие взгляды. Фарисей пробормотал гневное проклятие в ее сторону и плюнул на землю. Непрерывно слышались стоны двух нищих, сидевших недалеко друг от друга. Один нищий был слепым – его глаза были покрыты коростой. Второй был калекой и страдал сухотой ног.

На каком языке говорили эти люди? Простолюдины – на арамейском, а просвещенные люди – на греческом. Торговцы знали также язык римлян. А священнослужители Храма говорили иногда на древнееврейском языке. Но на улицах можно было услышать финикийский, египетский, парфянский и другие языки и наречия.

Казалось, что все это будет длиться вечно. Однако легата терзали сомнения. Что произойдет после смерти Ирода? И как тогда проявится недовольство иудеев? «К счастью, здесь есть римляне», – подумал легат.

Перед отъездом легата Ирод показал ему храм из белого мрамора, который он построил в честь Цезаря Августа у истоков Иордана, и довел до его сведения, что царские глашатаи огласили декрет о переписи по всему царству, от Кесарии Филипповой до Масады, от Аримафеи до Каллирхое, в Кане, Иерихоне, Антипатрисе, Агриппиуме, Хоразиме, Магдале, в новых городах и древних поселениях. Богатые и бедные теперь знали, что они должны быть занесены в списки по месту рождения и отдавать римскому кесарю кесарево. Легата осыпали подарками. Ему преподнесли ларцы из ценных пород дерева, благовония, резную слоновую кость, геммы. Но вопреки этому и несмотря на успешное завершение миссии и полученные удовольствия, легата не покидало чувство неясной тревоги.

Парфяне, – прошептал трактирщик-сириец сыну после того, как проводил троих посетителей в крыло, предназначенное для почетных гостей, и отослал к ним слуг, которые отнесли им переносные печки, бурдюки с вином, сосуды с пивом, сосуды с благовониями, кувшины с чистой колодезной водой, куски холста и свежие фрукты.

Трактирщик не забыл послать к гостям и раба, отныне поступившего в их полное распоряжение.

– Парфяне, – мечтательно повторил его сын, разглядывая семерых верблюдов, которые стояли во дворе и медленно жевали охапки травы.

Мальчик не знал, где находится Парфянское царство, поскольку родился в Иудее.

– Это далеко на севере, в Гиркании, между нашей страной и Арменией, – объяснил ему отец.

– Ведь это князья, не так ли, отец?

– Нет, волхвы. Священнослужители. Они умеют читать по звездам и исповедуют древнюю религию, созданную тысячу лет назад Зороастром.

– Зороастром, – опять повторил мальчик, заинтересовавшийся столь необычным именем.

– Зороастром. Он родился после того, как его мать выпила молока, упавшего с неба.

– А разве молоко может упасть с неба? – спросил мальчик.

С шумом вошедшие трое слуг парфянских волхвов избавили трактирщика от необходимости отвечать на столь щекотливый вопрос. На ломаном арамейском языке они потребовали подать им еду. Еду и вино. Они особенно настаивали на вине, однако у трактирщика не создалось впечатления, что им пришлось долго воздерживаться от употребления хмельных напитков.

«Но были ли это действительно хмельные напитки?» – спрашивал себя сириец.

Трактирщик вспомнил, что его соседи имели привычку одурманивать себя какими-то сушеными грибами. Он побежал в кухню, не желая вызвать неудовольствие не слишком владеющих собой парфян.

Сын трактирщика выскочил в сад, окружавший крыло дома, где расположились таинственные постояльцы. Он тайком пробрался к открытому окну и осторожно заглянул внутрь. Парфяне оказались там: у них были курчавые квадратные бороды, длинные и тоже вьющиеся волосы, блестевшие от масла, а пальцы их были унизаны перстнями. Они разбирали мешки. Один из них заметил подглядывающего мальчика, улыбнулся и указал на него своим товарищам. Сын трактирщика задрожал от страха. Но те тоже улыбнулись. Какие у них были зубы – длинные, белоснежные!