В 1851 году бриллиант демонстрировали на Всемирной выставке в лондонском Гайд-парке. К этому моменту еще сохранялась первоначальная его огранка. Но в 1852 году камень, к сожалению, был переогранен, его вес при этом уменьшился со 191 до 108,9 карата. Королева Виктория носила «Кох-и-Нур» в качестве броши; после ее смерти камень был причислен к королевским регалиям; он был укреплен в центре переднего креста государственной короны. Затем его вставили в новую корону, изготовленную фирмой «Гаррард и К°».

В Англии «Кох-и-Нур» вскоре подтвердил свою зловещую репутацию. О нем много писали, обсуждали его драматическую историю, и некоторые уверовали в то, что тот, кто владеет бриллиантом, непременно погибает. Это мнение особенно утвердилось после того, как некий офицер 10-го гусарского полка в отставке, лишившись рассудка, бросился с ножом на королеву.

…Роковой, волшебный огонь алмазов. Сколько человеческих жизней сгорело в их испепеляющем пламени! Сколько принесли они горя и слез!

Как-то, выслушав рассказ Сен-Жермена о Маргарите Валуа и Марии Стюарт, король воскликнул, смеясь:

— Можно подумать, что вы все это видели сами!

На что граф отвечал, что у него очень хорошая память и он много читал об истории Франции. Иногда, продолжал он, ради смеха я намекаю, не заставляя в это верить, что жил в те давние времена.

И действительно, граф Сен-Жермен, как пишет о нем в своей книге П. Шакорнак, «умел дозировать долю чудесного в своих рассказах, в зависимости от слушателя». И в то время когда в Париже таинственность окружала графа, король Людовик XV и мадам Помпадур относились к нему с полным уважением. Утверждали даже, что граф провел несколько вечеров почти один на один с королем, позволяя себе давать советы монарху. Госпожа де Оссет, горничная Марии Антуанетты, оставившая воспоминания, передает такой разговор: Сен-Жермен сказал как-то королю: «Для того чтобы объективно оценивать людей, не нужно быть ни исповедником, ни министром, ни полицейским начальником…» Король вставил: «Ни королем». Граф Сен-Жермен ответил: «Сир, вы видели, какой туман был несколько дней назад, ничего не видно было за четыре шага. Чаще всего короли окружены еще более густым туманом, порожденным интригами и неверными министрами. Во всех слоях общества стараются показать им вещи под другим, нежели реальный, углом».

Говоря о министрах, Сен-Жермен, видимо, намекал на новоиспеченного министра иностранных дел Шуазеля, который удивлялся тому, что король так часто остается почти наедине с таким сомнительным человеком, как Сен-Жермен, тогда как обычно окружает себя охранниками, будто кругом кишат убийцы. Иначе говоря, герцог Шуазель ревновал к доверию, которое король оказывал Сен-Жермену.

Во времена Людовика XV в моде были маскарады, которыми так славилось роскошное царствование этого монарха.

На одном из таких маскарадов внимание короля привлекла молодая особа. Старый селадон с первого взгляда пленился девушкой, которую до этого никогда не встречал при дворе. У нее были прекрасные белокурые волосы, светло-голубые, томные с поволокой глаза, щеки цвета спелого персика, рост небольшой, фигура изящная и стройная, гибкая талия. Вокруг нее увивался рой кавалеров.

— Очаровательное существо, — заметил король. — Кто она?

— Ваше Величество, — отвечала ему уязвленная мадам Помпадур, — Вы, кажется, забыли, что сегодня здесь маскарад и каждый из его участников играет какую-нибудь роль.

— Но какую роль может исполнять эта прелестница? — простодушно спросил Людовик. — Она, мне кажется, сама естественность и так мила…

— Боюсь разочаровать Вас, но она вовсе не то, что Вам показалось, — продолжала не без удовольствия осведомленная фаворитка. — Это маска, а под ней молодой шевалье, всего лишь наряженный женщиной.

— Не может быть, — искренне удивился монарх. — Вот уж никогда бы не подумал. Но если это так, то сходство с женщиной поразительное. — И, помолчав, приказал: — Пусть подойдет, я хочу с ней, то есть с ним, поговорить.

Кавалер, наряженный женщиной, был представлен. Из разговора выяснилось, что зовут его д'Эон де Бомон, на маскарад его привела графиня Рошфор, она же подала мысль нарядиться в женское платье.

Король, хотя и был несколько разочарован таким неожиданным пассажем, весело смеялся, заметив, что мистификация удалась на славу и находчивому шевалье полагается приз за самый оригинальный маскарадный костюм.

Осталось неизвестным, в чем состоял этот приз и как вообще был вознагражден за свою находчивость и смелость двадцатисемилетний дворянин. Известно лишь, что дальше произошло то, что изменило судьбу кавалера, превратив его на много лет в женщину и ввергнув в политические игры эпохи.

Когда шевалье д'Эон раскланялся, мадам Помпадур, явно довольная тем, что сластолюбивый повелитель промахнулся и охота на очередную жертву не состоялась, подала мысль использовать кавалера на политическом поприще. Лукаво улыбнувшись, она предложила:

— Почему бы не послать этого мастера переодевания под видом женщины в Россию в качестве тайного агента? Возможно, он будет более удачлив, чем другие.

Сен-Жермен, находившийся рядом и слышавший разговор, поддержал фаворитку, тем самым стал, можно сказать, участником задуманной авантюры.

Людовик неуверенно возразил:

— Сомневаюсь, есть ли нужда посылать кого-либо под видом женщины. Что это даст?

— Не забывайте, что русская правительница Елизавета — женщина, а кто как не женщина скорее найдет общий язык с ней, — резонно заметила маркиза.