Ее окружали камеры, четыре оставшихся холостяка, операторы, расстроенные Пеппер и Солт, Лариса и Стив. Мэтти подключила микрофон к батарейке и собралась с духом еще раз выставить напоказ свою личную жизнь. Скоро она будет просто Мэтти Грант, председателем футбольной лиги и тренером. Уйдет в прошлое одинокая девушка, мечтающая о любви.

Почему-то ей стало грустно. Она бросила взгляд на Дэвида и быстро отвернулась, чтобы не изменить своего решения.

Лариса вышла в центр, сочувственно посмотрела на Мэтти и повернулась к камерам. Оператор произвел отсчет и подал ей сигнал.

— Сегодня финал нашего шоу, и Мэтти будет выбирать холостяка-победителя. Что ожидает нашу «Обыкновенную девушку»? Любовь? Или разбитое сердце холостяков, которых она отошлет домой?

Она сделала шаг назад и протянула руку.

— А сейчас я вручаю вам нашу Мэтти Грант!

Мэтти кашлянула и выступила вперед, замирая от волнения. Она обвела взглядом холостяков, пытаясь прислушаться к своему сердцу. В тот день в ресторане Дэвид просил поверить ему, почувствовать то, что реально и ощутимо.

И все-таки он лгал ей.

Она должна выбрать холостяка. Кого-нибудь. Тогда условия шоу будут выполнены, и пятьдесят тысяч долларов, в которых нуждается лига, будут принадлежать ей. Она не должна была влюбляться.

И она не влюбилась, не так ли?

Но боль, которая пронизала ее сердце, заставила Мэтти подумать, кто здесь настоящий лжец.

Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох и прошептала имя:

— Джим.

Лариса ахнула. Даже Джим пробормотал что-то вроде: «Неужели?»

Когда Мэтти почувствовала, что пришла в себя, она открыла глаза. И ничего не увидела. Свет погас.

— Какого черта? — заорал Стив. — Вы же знаете, что шоу идет в эфир без записи на пленку! Немедленно включите свет!

— Мэтти, — услышала она рядом с собой тихий голос Дэвида.

— Дэвид? — Мэтти хотела повернуться и выбежать из комнаты, но обещание, данное Хиллари, удержало ее. Никто не увидит ее слабой или испуганной. Даже она сама.

— У меня не было шарфа, чтобы завязать тебе глаза, так что пришлось прибегнуть к этому средству.

— Ты это сделал?

— Это моя прогулка на доверие, Мэтти. У меня есть только несколько секунд, прежде чем кто-нибудь догадается, как включить свет.

— Что ты задумал? Я сказала тебе…

— Я хочу, чтобы ты слышала мой голос, больше ничего. Не смотри ни на кого, просто слушай меня.

Мэтти покачала головой, вспоминая события прошедшей недели: футбольный матч, прогулку в саду. Неужели она ошиблась? Не будет ли она потом сожалеть, что не выслушала его?

— Но…

— Никаких «но», — прошептал Дэвид. — Я сказал правду, признавшись, что до встречи с тобой я был другим человеком. Помнишь рассказ о складе? Так вот, это я написал статью о контрабанде наркотиков.

— Ты?

— Благодаря ей, я получил работу у Карла, моего редактора. — Дэвид вздохнул и взял ее за руки. Мэтти слышала, как Стив с проклятьями мечется по особняку, пытаясь наладить освещение. — Но никто не знает, почему разоблачения стали моей работой.

Мэтти почувствовала, как постепенно рушатся стены, которые каждый из них возвел вокруг себя. В темноте их больше ничто не разделяло, и ее сердце дрогнуло.

— Почему?

— Я вырос в доме, где царила ложь, — тихо сказал Дэвид. — Мать лгала отцу, отец — матери. Каждый из них заставлял меня, их единственного ребенка, хранить их секреты. Думаю, — вздохнув, добавил он, — что какой-нибудь психолог мог бы сказать, что не в состоянии избавиться ото лжи в собственном доме; я начал обнажать чужую ложь.

— Я полагаю, что это веская причина. — Мэтти сочувствовала ему, зная, каково иметь такое детство. Она поняла, что Дэвид стремился возместить то, чего был лишен.

— Возможно, так было, когда я начинал, но каждый раз, когда я писал очередное разоблачение, я терял часть себя. Когда попадалась стоящая история, как о твоей лиге, я просто перешагивал через нее, чтобы устремиться к более сенсационным заголовкам.

— Ты написал ту статью?

— Я. Небрежную и поверхностную.