Я делаю звук громче и продолжаю искать какую-нибудь наиболее шокирующую программу. Бинго! По какому-то нашему каналу показывают детей Эфиопии, которые умирают от голода и жажды. Они лежат в грязи, вокруг них вьются мухи, и они смотрят на телезрителя своими огромными печальными глазами цвета столь популярного в Москве дерева «Венге». Закадровый голос драматично вещает что-то про высохшие реки и нехватку продовольствия вкупе с медикаментами. Я с надеждой смотрю на Дашу, но она, кажется, всё ещё продолжает смотреть «Fashion TV». Мимика отсутствует. Журналистка на экране встаёт на колени позади мальчика с самым огромным животом, обхватывает его и начинает что-то вещать из-за его плеча. Крупным планом руки журналистки на вспухшем животе амльчика. Второй крупный план – его печальные глаза. На какую-то секунду довольно крупная муха садится на глаз мальчика, и тут же идёт дальний план. Гениальный монтаж! Я не выдерживаю:

– Ты заметила?

– Chopard?

– Что?

– Ну, часы на руке у бабы, по-моему, Chopard был, нет?

– Да… да… мне тоже так показалось.

Поняв, что Дашу не способны пронять даже мухоглазые африканские дети, я снова приглушаю звук и переключаю на какой-то белорусский канал. Там идёт военный парад, его сменяют кадры с Лукашенко, который протягивает маленькой девочке яблоко. Девочка смеётся. Лукашенко обнимает её.

– Из «Триумфа Воли» спиздили, – отмечаю я, – ничего своего придумать не могут.

– Ага, – соглашается Даша.

По первому каналу идёт какой-то саммит. Президенты и премьер-министры группой позируют оператору, затем расходятся по залу, жмут друг другу руки. Некоторые обнимаются.

– О, вселенская ярмарка гениталий! – говорю я.

– В смысле?

– Ну, в смысле, что мировые вожди приехали хуями меряться.

– А!

Непонятно почему, Даша заинтересовывается. То ли суши надоели, то ли у Первого канала реально есть спецэффект, заставляющий заинтересовываться транслируемой им картинкой всех, включая собак и модных московских журналисток.

– А у этого… у итальянца… – Даша, как ребёнок, тычет пальцем в экран.

– У Проди.

– Да, у Проди. Костюмчик-то ничего. Прикольный. Ходит, улыбается, весь модный такой старичок.

– Они цены на газ обсуждают. Я думаю, ему сейчас не до улыбок.

– Да ладно! А чо они, не люди? Съехались, себя показали, костюм там, часики, машина. Интересно, а они после своих саммитов тусят?

– Не знаю, тусят, наверное. Ты же сама сказала, что ничто человеческое им не чуждо.

– Прикольно. Интересно, а они в какие-то закрытые клубы ходят? На их тусы вообще реально попасть?

– Не знаю, им, наверное, специально обученных гостей готовят. Для живого человеческого общения, так сказать.

– Антош, а ты был хоть раз на таких тусах?

– Приходилось, – нагло вру я, понимая, что такой ответ – единственное, что может по-настоящему оправдать Дашино присутствие в моей квартире в столь поздний час. Кроме денег, разумеется.

– Вау, Антошка – Она обнимает меня, целует в щёку и широко раскрывает глаза. – Расскажи, чо там, как. Куда ходят. А девки красивые? – с наигранной ревностью тараторит Даша.

– Даша, если я тебе сейчас расскажу в деталях, то в следующий раз туда не попаду. Да и вообще никуда не попаду. Вместе с тобой, кстати.

– Да ладно.

– Вот тебе и ладно.

– Не пустят, в смысле?

– В смысле, «завалят».

– Ой… – Даша на секунду отстраняется, затем надувает губы и молвит: – Тебе просто рассказывать лень.

Я играю пультом, переключая каналы, и думаю, что мне ей наврать. Поскольку врать лень, равно как и говорить, минуты три я просто молчу.

– Фу, какой ты вредный, ужас просто. – Даша продолжает кокетливо завлекать меня в диалоги о президентской тусе. – Ну что тебе стоит, а? Ну, Антош. Ну, расскажи, ну, пожайлуста, интересно же ведь. Вредина. Я тебя не люблю, вот.

– Я тебя тоже не люблю, что с того? – меланхолично замечаю я. – В душ пойдём?

После душа, уже в постели, Даша спрашивает меня, во сколько мне завтра вставать, а я лежу, смотрю в потолок и думаю о том, что воровать сцены у великой Лени Рифеншталь стыдно и непозволительно никому. Даже братьям-белорусам. Внезапно мне в голову приходит одна мысль:

– Кстати, Даш, а ты «Триумф Воли»-то смотрела? – спрашиваю я её, перед тем как выключить свет.

– Не-а, не успела ещё. Я жду, когда выйдет в переводе Гоблина, – не моргнув глазом, отвечает мне эта чудная насиликоненная фея. Реально, именно так она мне и отвечает.

Вы думаете, что в этот момент я начинаю задыхаться от ненависти или неимоверным усилием воли заставляю себя отдёрнуть руки от её горла? Ничуть не бывало. Наоборот, я готов расплакаться от умиления и захлестнувшей меня доброты. Я завидую им, вы понимаете? Эти люди имеют счастье жить в другом мире. Они настолько тупы и нелюбознательны, что позволяют себе путать «газенваген» с «гелендвагеном», думают, что «Равенсбрюк» – это марка холодильника, а дети в Африке умирают от жажды, потому что имеют место постоянные задержки с поставками «Сан Пелегрино». «Триумф Воли» оказывается новым фильмом, с Умой Турман или Милой Йовович, точно они не помнят, а международные саммиты являются чем-то вроде продолжения Миланской недели моды, только для супер V.I.P.