Прасол, ничего не знавший о намерениях шефа, взялся за работу всерьез, вытряс из собранных досье все возможное, составил программу, ввел исходные данные в машину и в итоге собрал воедино недостающие звенья в таких же «глухарях», висевших на соседних отделах. В результате операции ему удалось распутать сразу пять дел, в течение нескольких лет остававшихся неразрешимой загадкой для контрразведки. Они вывели на крупного резидента, о существовании которого до тех пор никто не догадывался. Прасола затребовала Москва, и он, как стали считать однокашники, «вознесся».

Товарищи, отдавая дань традициям, потискали друг друга в объятиях.

— Как долетели, Николай Ильич? — Шарков начал разговор с вопроса, который обычно задают всем, приезжающим издалека.

Прасол удивленно вскинул брови.

— С каких это пор мы на «вы»?

Шарков смущенно замялся. Ответил, стараясь не глядеть Прасолу в глаза.

— Все же вы полковник… А я вот застрял в майорах…

— Кончай, Андрей! — оборвал его Прасол с явным раздражением. — По русской военной традиции однокашники — будь один генерал, другой — капитан — во всех случаях обращаются друг к другу на «ты».

— Как бы не так! — горячо возразил Шарков. — Был я в Москве, в главке. Встретил в коридоре Володю Макеева. В порыве радости раскрыл хлебало: «Володя!» Как-никак четыре года за одной партой. А он меня цап за локоть и втянул в кабинет: «Извините, майор Шарков, но прошу вас обращаться ко мне на «вы». Я себя почувствовал так, словно лягушку сожрал…

— Ладно, оставим Володю. Тем более что из главка его уже поперли. За самомнение в том числе. Ну, здравствуй, Андрей!

Они еще раз обнялись, теперь уже совсем с другим настроением, чем минуту назад.

— Сперва заедем ко мне, — предложил Шарков. — Вместе позавтракаем. И уж потом — за дело.

— Принимается. Только в обратном порядке. Сперва — за дело. Потом позавтракаем и пообедаем сразу. Лады?

— Куда бедному майору податься? Прислали бы капитана, я его бы поставил по стойке «смирно» и скомандовал: «На завтрак, шагом марш!» А вот на полковника у меня прав маловато.

— Тогда поехали. И рассказывай, что тут у вас определилось?

— Тебя интересует моя версия?

— Ради бога, не надо! — махнул рукой Прасол. — Знаю, версия у тебя есть. Иначе не запросил бы подкрепления. Но с ней погодим. Я, знаешь, легко поддаюсь чужому влиянию. Поэтому сначала факты. Версии сверим потом. Идет?

— Факты так факты. Доронин убит ударом ножа с левой руки под левую лопатку. Удар профессиональный, точный.

— Что собой представлял Доронин?

— Прекрасный специалист. Электронщик. Не пил. Холост.

— Как он оказался в лесу?

— Купил машину. Возвращался из города и заехал на пляж, искупаться.

— Из машины что-то исчезло?

— Нет, ничего. Багажник закрыт. Запаска на месте. В салоне чемоданчик с вещами и деньгами. Двадцать пять тысяч — целы. Документы в кителе. Короче, видимых пропаж нет.

— Выходит, убийство с целью ограбления исключается?

— Похоже, так.

— Отпечатки пальцев?

— На машине и внутри только доронинские. На дверной ручке есть пальцы Акимова. Того, который обнаружил машину.

— Как далеко от машины обнаружили труп?

— Метрах в двухстах.

— На самом пляже?

— Нет, в лесу.

— Следователь из военной прокуратуры принял дело?

— Да, конечно. Я думаю, тебе надо с ним встретиться.

— Обязательно, но не сейчас. Кстати, почему ты решил подключить к этому случаю контрразведку?

— Мне кажется, дело далеко не уголовное.

— Стой, Андрей. Дальше я порассуждаю сам. Ты сверяй свои посылки. Чуть что не так — останови.

— Давай, это даже интересно.

— Если бы убийца или убийцы видели машину, они не оставили бы ее без внимания. Так? Инсценировать убийство с целью ограбления — проще простого. Больше того, произойди нападение на лейтенанта близ воды, его бы бросили в реку. «Концы в воду» — это классика. На мой взгляд, Доронин вошел в лес и что-то увидел. Его и убрали. Как опасного свидетеля.

— Что можно увидеть в нашем лесу? Он обычно пуст. До города — тридцать пять кэмэ. До гарнизона — восемь. За рекой лес и болота. В болотах граница…